Вид из окна - [18]

Во время Крещения в храме Михаила Архангела у него уже не было никаких сомнений, потому и привел с собой еще сомневающихся жену и пятнадцатилетнюю дочь Веронику. Во время таинства несколько раз чувствовал какую-то необъяснимую тяжесть, желание быстрее закончить, выйти на воздух, но когда все вместе читали Символ Веры, душа вдруг распахнулась, дышать стало легче, окружающие люди стали близкими, как родственники. И в словах: «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущего века», открылся вселенский глубинный смысл происходящего.

Но слишком поздним было открытие простых и светлых истин Нагорной проповеди. Не совсем верно в отношении евангельских истин говорить «поздним», ибо поздно не бывает никогда, а через веру чудеса и счастье в земном его понимании не сыплются. Поздним в том смысле, что их надо закладывать в раннем детстве, что позволит ребёнку правильно ориентироваться в мироздании.

Мир Словцовых дал трещину тогда, когда этого меньше всего ждали. Летом следующего года Вероника улетела в Америку, так как училась в новомодной школе с углубленным изучением иностранного языка и экономики. За счет каких-то подозрительных фондов российские школьники разъезжались по разным странам за умом-разумом, как когда-то при Петре боярские дети. Из Штатов вернулись все, кроме красавицы-доченьки Вероники. Она добровольно осталась там под патронажем каких-то странных общественных организаций, гарантирующих талантливой девочке дальнейшее обучение в США, а точнее, в связи с тем, что на нее положил глаз какой-то молодой миллионер. При этом она позвонила оттуда и полчаса втолковывала родителям, что это ее решение, что не следует ограничивать ее в правах... И Павел с горечью осознал, что оттуда звонит не его дочь... Даже голос казался каким-то чужим, «зомбированным». Первое, что он хотел сделать, собрать деньги, полететь за океан, образумить дочь, но тут вдруг на стороне Вероники выступила Маша.

- Павел, надо успокоиться, не пороть горячку, а вдруг наша девочка сможет научиться жить лучше, чем мы? «Что мы дадим ей здесь?»

- Дура ты! - взорвался Словцов, оскорбив жену в первый раз в жизни. - Мы ей самого главного не дали! «Что мы дадим ей здесь?» - передразнил и еще раз уверенно и осознанно повторил: - Дура ты, Маша, у тебя ребенка украли, а ты... Ты читала, что Есенин об Америке говорил? Кнут Гамсун? Ну кого тебе еще в пример привести?.. - и махнул в сердцах рукой.

Мир Словцовых треснул и распался на две половины, потеряв то, что их соединяло - Веронику.

5

Приснилось еще, что студенты, с которыми Словцов работу не закончил, оставив их на полпути к сессии, покупают в деканате билеты на самолет в Америку, где они собирались продолжить обучение. Сам Павел Сергеевич словно наблюдал это со стороны, откуда-то из-под потолка, и очень хотел что-нибудь им посоветовать. Типа: «Артем Васильевич Рогачев тоже хороший преподаватель, даже лучше Словцова, потому что стихи не пишет, и они не мешают ему сосредоточиться на научной работе». Но сказать было некому, потому что все были рядом, но в то же время оставались неуловимы. Бегали за треклятыми билетами в треклятые Штаты. Сквозь всю эту нелепицу поэта посетила мысль, что он, наверное, последний внештатный сотрудник. И сам он пересекал таможню где-то в аэропорту «J.F.K.» и выпрашивал вид на жительство... у Вероники, которая почему-то была похожа на мулатку...

Последним в сумбур сновидений ворвался Хромов. «Да как же без него?» - прямо во сне подумал Павел. Хромов же, снилось, ворвался в спальню и возбужденно прокричал:

- Подъем, филолог, зверье ждет! - прокричал так, что проснулась бы рота смертельно уставших солдат. Словцову даже показалось, что в комнате стоит всепобеждающий запах его кожаного плаща.

Павел открыл глаза и посмотрел на электронный будильник на рабочем столе. Было чуть больше пяти утра. В раннем пробуждении сказывалась, хоть и небольшая, разница во времени. Но царящая за окном тьма отнюдь не казалась утренней. Больше всего хотелось снова закрыть глаза и забыться на неопределенный срок, как в знаменитом стихотворении Лермонтова: «Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы...». Но через час на пороге действительно появится Хромов и начнет подтрунивать над разнеженностью Словцова.

Полежав несколько минут с открытыми глазами, в который раз примеряя на себя новое пространство, Павел решительно встал и направился в ванную. Потом некоторое время рылся в сумках, подыскивая подходящую одежду. В результате облачился в джинсы и теплый ирландский свитер. На цыпочках спустился вниз и зашел на кухню. Очень хотелось кофе. Долго с тоской смотрел на мощный кухонный гарнитур, пытаясь по закрытым дверцам догадаться, где могут быть молотый или растворимый кофе, турка, сахар... Неожиданно вспыхнул свет, и на пороге появилась заспанная Лиза.

- Это мое место работы, - сказала Лиза, подразумевая вопрос.

- Не претендую, просто хотелось кофе, меня тут, по случаю, пригласили на охоту...

- Знаю. Иди, Павел Сергеевич, в гостиную, сейчас все сделаю. Бутерброды?

- Можно, Лизонька, - в этот момент он испытал к домработнице искреннее чувство благодарности.