Входи, открыто! - [36]

— А я вам картошки на обратном пути куплю, — пообещал Миша. — Или, может быть, батареек купить и часы завести?

— Я часы сама завожу, — с достоинством сообщила тетя Оля. — Это Поля полная, ей тяжело на стул взгромождаться.

— Значит, картошка нужнее? — еще раз спросил Миша.

— Нужнее, нужнее, — согласилась тетя Оля.

— И разумеется, с завтрашнего дня открываю табель и считаю вам рабочие дни, — добавил он.

Тетя Оля не стала лицемерить и отказываться, жила она, как большинство немолодых одиноких людей, трудно, ей лишняя копейка карман не потянет.

— Спасибо, Миша, договоримся, в обиде друг на друга не останемся.

На том и попрощались.

После разговора тетя Оля отправилась на четвертый этаж к подружке Полине Аркадьевне. Она хотела новость ей рассказать и чайку попить. За чаем старушки говорили о Мише. Всем хорош мужчина, только гулена. Больно часто своих дам меняет. Глянешь в окно, а он опять с новой идет. Видно, жена за то его и выгнала. А так приятный, непьющий, душевный. Нашлась бы какая-нибудь крепкая женщина, взяла бы в ежовые рукавицы, и был бы у нее муж всем на загляденье. Таково было их общее мнение. Дочку Мишину они тоже не раз видели. Славная такая девчонка, на него похожа.

— Детей жалко, — сказали они хором, допивая чай.

Со спокойной душой Миша позвонил Ляле, сообщил о возникших трудностях и о том, как доблестно он с ними расправился.

— Имей в виду, что на той неделе и после сессии я в полном твоем распоряжении, — сказал он. Он был преподавателем и не уставал повторять одно и то же, зная, что результат рано или поздно будет.

— Спасибо, я справляюсь, — сказала Ляля и попросила к телефону Иришку, прибавив: — Я без дочки очень соскучилась.

Она не могла отказать себе в маленькой мести, для нее тоже существовала на свете только дочка!

Переполненная впечатлениями Иришка, захлебываясь, рассказывала Ляле и про кафедру, и про добрую, красивую тетю Вику, которая ей карандаши дала и с ней играла, и как они все вместе, взявшись за руки, по коридору шли и потом в буфете обедали.

Дочку Ляля похвалила за то, что хорошо себя вела.

— У меня тут все вверх дном, — сказала она. — Я пока тебя забрать никак не могу. Но скучаю очень.

— И я скучаю, но не очень, — ответила дочь. — У меня столько всего интересного!

— Вот и хорошо, — бодро сказала Ляля, но на сердце у нее заскребли кошки. Миша ладно, ей все равно, Вика так Вика, какая ей разница?! Но Иришка была ее ненаглядной девочкой, и она не собиралась никому ее отдавать!

Положив трубку, она еще некоторое время посидела, переваривая новости: Вику, довольную Иришку, и вдруг с удивлением подумала: а я, наверное, тоже ревнивая, вся в папу!

Открытие ее ошеломило, она привыкла думать, что она щедрая, великодушная, незлобивая. В общем, и это было. Но было и другое: она действительно была ревнивая, обидчивая, подозрительная. И если уж выбирала себе спутника, то он должен был быть с ней, и только с ней, а не болтаться неведомо где! Пусть даже в собственной мастерской!

Глава 9

Отстранив от себя ремонт, но не Иващенко, Саня все-таки решил добить повестушку. Но она закапризничала. Заманив героиней, неожиданным поворотом судьбы, вдруг застопорилась. Развязки казались фальшивыми, да и пути ни к одной пока не намечалось. Не помогало Сане звяканье Вериных кастрюлек внизу, ни блины ее, ни винегреты. Он то вставал, то садился и, наконец, отправился на чердак, чтобы разместить там коробки, которые привез от Ляли. Чердак встретил его особенным запахом старых вещей, но без затхлости и сырости.

— Надо бы и мне разобрать семейные архивы, — подумал он, оглядывая пыльные сундуки, коробки, чемоданы, выглядывавшие из-под старых столов, полок и просто досок.

Пыль плясала в солнечном луче. И ему даже показалось, что он слышит капель, которая сулит близкую весну. И в прошлое ему не захотелось. Не сейчас, не сейчас! Сейчас у него не было времени на чужую жизнь, он был занят своей, хотел утрясти ее, наладить, в конце концов устроить. Поутру он получил по электронной почте весточку от Тяпы, его фотографию. Привычный родной толстощекий Тяпа исчез. Появился худенький большеглазый подросток с длинной шеей. Олег. Олежка. Олежка-сыроежка. К нему нужно было привыкать. Саня подошел к зеркалу и посмотрел на себя. Может, он тоже разительно переменился? И просто не заметил? Не отдал себе в этом отчет? Посмотрел, повертел головой и решил, что все-таки нет, он еще прежний. Сын узнает его без труда. Надо будет попросить Веру сфотографировать его и послать сыну фотографию. Ничего, мол, сынок, не все в мире меняется так стремительно!

Он вспомнил себя подростком. Подростковый возраст — одни проблемы. Не хотел бы он опять в подростковый возраст. Инне, наверное, с ним нелегко. Но какое ему дело до Инны? Она сама так захотела. Вот пусть и расхлебывает! Когда он думал об Инне, он чувствовал злость. Несильную. Несерьезную. Но все-таки злость. И чтобы отвлечься от этой ненужной ему злости, взялся за Лялины коробки и книги.

Он перетащил их на чердак и потом открыл все коробки, потому что запамятовал, куда сунул стихи. И словарями пора было заняться. Он взял одну стопку книг и стал их разбирать. Да что там разбирать? Лучше отнести в кабинет и расставить по полкам, благо места на полках много!