Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир - [17]

Я только вздохнула:

– Ну ладно, старый дурак…

Я еще не успела произнести «старый», а он уже пролетел половину рядов и приближался к арене.

Когда Тим вышел на арену, один из матадоров принялся дразнить бычка, держа плащ за спиной, а когда повернулся, черный бычок боднул его прямо в пах. Матадор качнулся, но устоял. Я не могла на это смотреть.

Но даже это не остановило моего героя, сеньора Тима, и он, продолжая двигаться вокруг арены, обошел матадора. Тим подошел к человеку с младенцем, тот дал ему красный плащ и как мог объяснил, что нужно делать (если вы помните, Тим не говорит на испанском).

Я залпом выпила остаток «маргариты», махнула, чтобы мне принесли еще одну, и включила фотоаппарат. Я понимала, что если не сделаю ни одного снимка Тима с быком, наши отношения окажутся под угрозой, как это в свое время случилось у Мэри и Бена, когда она чуть не отрубила ему хлыстом нос.

Сеньор Тим вежливо ждал, пока его новые приятели-компадрес работали с бычком. Наконец инструктор подал знак Тиму, чтобы тот выходил в центр. Мэри, Бен и я встали: в кино я видела, что зрители на корриде так делают. Я крепко держала фотоаппарат и почти не дышала, а бык развернулся и понесся на моего мужа. Теперь он показался мне гораздо крупнее, чем прежде. Очень хотелось крикнуть Тиму: «Беги!», но я стиснула зубы и принялась щелкать камерой.

Когда бык поравнялся с ним, сеньор Тим привстал на носки, грациозно выгнул спину и поднял плащ. Он был великолепен – и я сделала отличный кадр! И муж, и брак вне опасности.

Хозяева и матадоры продолжили переговоры, а мы снова пошли наверх, к ресторану. Внизу мерцали огни Сан-Мигеля – и почти так же сияли глаза новоиспеченного матадора.

– Я так горжусь тобой, дорогой, – сказала я. – Ты выглядел потрясающе.

Тим надулся от гордости:

– Ты знаешь, этот малыш оказался гораздо крупнее, чем когда смотришь на него с трибун. И такой быстрый!

Я засмеялась:

– Ну, теперь можно добавить в твое резюме фразу «бывший тореадор», сразу после «победитель конкурса радио– и телерекламы “Клио”!»

Через пару недель, когда мы заканчивали укладывать вещи и в перерывах рассматривали фотографии, я благодарила небо, что мы не уезжаем отсюда с костылями или в бинтах. Скоро мне пришлось узнать о всякого рода сложностях, что поджидали нас в Аргентине, и это действительно счастье, что я отправилась туда не в компании увечного матадора!

Глава 4 Буэнос-Айрес

Устроившись на краешке чугунной скамьи, Тим, жестикулируя, объяснял что-то сидевшей рядом с ним стройной блондинке. Он был увлечен разговором. Я спускалась к ним по широкой лестнице, заросшей бугенвиллеями, Тим вскочил и закричал: «Дорогая, познакомься с Фелицией. Она потрясающая, и говорит на английском!»

Я не была готова сходу доверять этой женщине и поэтому поздоровалась с нашим новым «другом» холодно и на испанском: «Buenos tardes, Señora. Como esta usted?[4]»

На Фелиции были узкие белые джинсы и яркая блузка с глубоким вырезом, в ушах сверкали длинные серебряные серьги со стразами. Мне показалось, что все свои сорок с чем-то лет она жила яркой и насыщенной событиями жизнью, а сейчас оказалась как-то слишком близко к моему мужу.

– Прекрасно, спасибо, – промурлыкала она по-английски.

– Она говорит, что этот ипподром построен тут очень давно. Ты же знаешь, как аргентинцы любят лошадей, – объявил Тим с дурацкой улыбкой.

Я вполне понимала причину его воодушевления. Мы уже несколько дней не говорили ни с кем, кроме официантов и продавцов. Нам хотелось общения – но не ТАКОГО же!

Я ответила любезным тоном:

– Дорогой, вот такси. Простите, Фелиция, у нас встреча, нам пора возвращаться в Буэнос-Айрес.

Тим посмотрел на меня с явным неудовольствием, но спорить не стал. Хлопнув дверью такси, он сказал:

– Ну, это уж просто грубо с твоей стороны. Совсем на тебя не похоже. Она рассказала мне массу интересного, и я с удовольствием с ней поболтал. Что это на тебя нашло?

– Дорогой, это же проститутка. Для чего она, по-твоему, практически забралась к тебе на колени? Ты, конечно, прекрасно выглядишь, но тут уж все было слишком очевидно.

Тим на мгновение задумался:

– Да ты что? Я тут совсем голову потерял. Как же я сам-то не заметил?

Он засмеялся, а за ним и я. Мы так развеселились, что таксист даже обернулся и тоже улыбнулся, показав два золотых зуба, отчего мы рассмеялись еще больше.

Отдышавшись, Тим сказал:

– Слушай, серьезно, это последняя капля. Сегодня я звоню в авиакомпанию, и в выходные мы улетаем.

Полтора месяца назад мы прилетели сюда из Лос-Анджелеса. Приземлившись в Аргентине после десятичасового перелета, мы долго не могли прийти в себя. Я была не в состоянии понять ни слова на том испанском, на котором изъяснялись таксисты и сотрудники аэропорта, и это только добавило нам сложностей. Поначалу я все это объясняла усталостью. Вот отдохну – и снова начну понимать и говорить! Но бывает, что реальность оказывается сильнее любого позитивного настроя.

Пока мы мчались в такси из аэропорта (надо сказать, что аргентинцы водят примерно так же, как итальянцы-южане), мы начали понимать, почему Буэнос-Айрес называют латиноамериканским Парижем. Некоторые районы здесь удивительно похожи на наш любимый город, и кое-где мы почти забывали, что находимся в Южной Америке. Как оказалось, это и к лучшему.