Вейн - [17]
Вейн снова вздохнула и решительно мотнула головой. Все, хватит. Теперь ее дом здесь, и надо привыкать. В конце концов, ей действительно повезло, вон даже Люси в Далькотте нравится. И пора уже поближе познакомиться со своим будущим мужем, не прятаться в своей комнате и не избегать общения. Все равно, обратной дороги нет.
***
Следующим утром мистрис Алесс разбудила сестер еще до восхода солнца. Люси по детской своей привычке снова уснула рядом с Вейн, благо, кровати в Далькотте были гораздо шире, чем в их родном доме. И недовольно заворчала, когда мистрис решительно раздвинула гардины.
— Просыпайтесь, сони! — громко сказала она и стянула с сестер покрывало. — А ну живо!
— Мистрис Алесс! — чуть ли не взвыла Люси, но глаза не открыла. Вейн обреченно вздохнула и села в кровати, по опыту зная, что их попечительница все равно не отстанет.
— День Света! — торжественно провозгласила мистрис.
— Каждый месяц повторяется этот день света, — непочтительно пробубнила Вейн и вздохнула. – Да встаем мы, встаем! Люси, просыпайся.
— Жду вас внизу, лейны, — пропела мистрис и так же торжественно удалилась.
Люси сразу же снова укуталась в одеяло.
— Не поможет, — с сожалением сказала ей сестра, — ты же знаешь. Так что лучше встать самой, пока Алесс не примчалась с кувшином холодной воды.
Сестры слажено охнули, вспомнив, как безжалостная мистрис порой будила их дома. Для наставницы день Вир был священным, даже несмотря на то, что повторялся с завидной регулярностью. Люси села на кровати и отчаянно зевнула.
— Ну почему надо воздавать хвалу вирам на восходе? — простонала она.
— Потому что виры — это лучи солнца и любви, — поучительно ответила Вейн, расчесывая свои темные волосы. — И ты прекрасно это знаешь! Давай, Люси, просыпайся. Алесс ждать не любит. Ты же не хочешь, чтобы она отходила нас хворостиной на глазах у Лерана и… его брата?
Такая перспектива заставила Люси охнуть и, резво соскочив с кровати, кинуться в купальню. Вейн только хмыкнула, проводив ее взглядом.
На этот раз они не опоздали, даже Люси собралась на удивление быстро. А Вейн и вовсе лишь умылась, стянула волосы в тугой низкий пучок, надела темно-зеленое платье и маленькую шляпку с пером и вуалью, закрывающей лицо. Сестра как всегда была в ярком, сегодня в сиреневом с золотом платье, но лицо прикрыла, как того и требовал поход в храм.
— Лейны! — внизу их уже ждал Леран. Он поклонился, приветствуя их, и повернулся к Вейн: — Вам уже лучше? Жаль, что вы вчера не смогли посетить с нами ярмарку, вашей сестре очень понравилось.
— Да, она рассказала мне со всеми подробностями, — улыбнулась девушка. — Действительно, жаль. Но надеюсь, у меня еще будет такая возможность.
— Несомненно. Думаю, эти ярмарки еще успеют вам надоесть, лейна Вейн, — рассмеялся Леран.
— Солнце не будет ждать! — с легким возмущением воскликнула наставница.
— Конечно, мистрис Алесс, уже идем, — ответил Леран.
Вейн оглянулась.
— А дер Александр с нами не едет? — как можно безразличнее спросила она.
— Брат еще вчера отправился на Перевал, у него там дела, — ответил жених. — Даже на ярмарку с нами не поехал.
— Понятно, — пробормотала девушка и положила руку на любезно предложенный локоть Лерана.
Морозный воздух мигом прогнал остатки сонливости и отчистил разум. Звезды на небе ярко сияли - синие, словно драгоценные камни. И только на востоке уже бледнели, оповещая о начале нового дня и восходе солнца.
Сестры и наставницы поехали в экипаже, Леран – верхом. На подходе к храму уже ожидали люди и зажженные светочи — символы солнца и тепла мягко светились множеством желтых точек. Сверху, с дороги, казалось, что в долине сроились светлячки. И на фоне снега это выглядело необычно и красиво.
Несмотря на то, что Вейн наблюдала эту картину бесчисленное количество, она все равно замерла в восхищении, завороженная торжественной красотой.
— Вейн, прикрой занавесь, дует, — недовольно пробурчала Люси, кутаясь в меховой плащ. Вейн со вздохом опустила плотную ткань.
Скоро экипаж свернул и остановился невдалеке от храма. Девушки вышли и с любопытством осмотрелись. Вейн особенно внимательно, ведь именно в этом храме произойдет самое счастливое событие в ее жизни - обручение с нареченным. С Лераном. Она попыталась представить, как будет подниматься по этим ступенькам, одетая в красное платье и ритуальные браслеты, с тяжелым покровом на голове. А возле огня будет стоять Леран, одетый в серебряную хуту - ритуальный обряд мужчины, похожий на длинное женское платье с широкими рукавами.
И вот идет она по храму, сияют светочи, тихо поют жрицы, славя вир и прося у них счастья и любви для обрученных. Она движется вперед и видит в глазах нареченного улыбку…
— Вейн! — возмутилась сестра. — Долго ты стоять будешь? Пойдем уже, холодно!
— Иду, — вздохнула девушка. Даже представить собственное обручение не получалось.
Храм здесь был огромный и гораздо красивее того, что стоял в Таларе. Белые стены мягко светились в предрассветном сумраке, а множество желтых камушков образовывали замысловатые узоры вокруг витражных окон. И сами окна — настоящее произведение искусства: узкие, высокие, в два человеческих роста. Каждое из них представляло собой картину, выполненную из разноцветных стекол. Вот мчится на крылатой колеснице верховная вира, поражает камнем познания Тьму, и та сворачивается змеей, уползает, спасается от испепеляющего света солнца…
Тысячелетие фьорды были отделены от мира людей стеной непроницаемого тумана. Потерянные земли, попасть в которые невозможно. Ученые всего мира могли лишь мечтать об экспедиции к этим загадочным берегам. И как же повезло мне, антропологу Оливии Орвей, попасть в первую исследовательскую группу к фьордам! Или… не повезло? Ведь за туманом нас ждет неизвестность, пугающие загадки и ильхи — варвары, о которых мы ничего не знаем. Даже того, кем они являются на самом деле.
Если приходится разводиться с богатым мужем — это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию — это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха — это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем без совести и чести, — это просто катастрофа!
Я жила у зеленых холмов Идегоррии, где растут исполинские деревья и искрятся хрустальные водопады. Я рисовала этот мир, изменяя реальность, ведь я – созидающая. Я была счастлива. Но моя жизнь изменилась в тот день, когда я стала пленницей у чужеземного захватчика. У него белые волосы, огненные глаза и тело воина. Я знаю, кто он, – арманец, демон Ранххара. Тот, о ком говорят шепотом, чтобы не накликать беду. Он принес в мой мир смерть и кровь, разукрасил его красным и черным, стал тем, кому я поклялась отомстить.
Таких, как я, называют раянами. Когда-то нас было много, нам поклонялись, словно богиням, нас почитали и нам приносили дары. «Раяна» означало «желание». Тогда мы сами решали, для кого расцветет лори. Но мужчины жестоки… И теперь «раяна» значит «яд». И когда мой цветок расцветет, меня найдут. Сумеречные псы, слуги Темного владыки, они придут за мной, чтобы уничтожить. Я не знаю, для чего цветет лори, но для меня это означает смерть.
За гнилыми болотами, в самой чаще леса, там, где не поет птица, где не ходит дикий зверь, живет ведьма. Лицо ее – ямы и рытвины, бородавки да мерзкая слизь от дел ее греховных. Голос – воронье карканье, что ни слово скажет, то жаба соскочит. Тело– хвостатое, да рогатое, ни мужское, ни женское– звериное. Рыщет ведьма по лесам и болотам, жертву невинную ищет, чтобы впиться в глотку клыками, разодрать да крови напиться… А потом сплясать на останках в свете луны, с диким гиканьем да ухохатыванием… Вот такие сказки рассказывают в наших краях.
Таких, как я, называют раянами. И много лет нас уничтожали по приказу Темнейшего владыки. Но однажды все изменилось. Проклятие разрушено, и мне суждено стать не изгнанницей, а правительницей. Но и сейчас я лишь пешка на доске сильнейших магов Сумеречной империи, которые решили получить власть цветущего лори. Правда, я устала играть по чужим правилам и жить по чужим приказам. А цветок, который я всю жизнь считала проклятием, возможно, станет моим спасением.
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.