Веянье звёздной управы - [3]

О, сокровище в пестике пальцев дрожащих твоих!

Печи пыхтят, и готовы горнила

Печи пыхтят, и готовы горнила.

Стиснута кровь в надорвавшейся вые,

Битумный дух пауки ещё терпят...

Дар — это память, где в судном рассвете

Цапля царит, целомудренны звери,

Хариус грезит, плещется стерлядь!

Эма, ты вся меж рекой и долиной,

Облаком — соком, корнями увита.

Вся от тебя в славословии длинном

Стонет долина рекою пролита.

Но за пределом твоим паутиной

Воздух шевелится, осами взрытый,

Память о рае подёрнута тиной,

Тина рекою довольна и сыта.

Ключ, потерявший доверие дома

Ключ, потерявший доверие дома,

ты на прощание мне подарила.

Волны густели, и в запахе криля

Явственно чуялся шорох потопа.

Зной заливала мне Африка в горло,

Гости присвоили кровли Америк,

Жабрами воздух глотала Европа,

Азия бредила маковой прелью...

Печи пыхтят, и готовы горнила,

Стиснута кровь в надорвавшейся вые,

Битумный дух пауки ещё терпят...

Дар — это память, где в судном рассвете

Цапля царит, целомудренны звери,

Хариус грезит, и плещется стерлядь.

Согревая, отдирая ломтями уклад...

Согревая, отдирая ломтями уклад...

По лепёхам ржаным, по углям,

По углам на пуантах кобылку ведёт конокрад,

А петух уже ставит одну из заплат.

Это стойло хитро, и хитёр этот двор.

Где лошадка не ржёт, там насупился вол.

И над яслями просит телец одного:

Да свершится разор, да исполнится вор!

Отвори мне рассудок, тугая петля,

Напои отрезвляющим хмелем питья!

Неразменный избыток, жуя и хуля,

По колени в дарах я, дары прогуляв.

Этот щедростный рог восполняет тебя —

Оборвись пуповина! О, голод тебя!

Ладонь твоя — опять пригоршня славы...

Ладонь твоя — опять пригоршня славы,

Столица жизни, но лукавый казначей,

Таи не утаишь — прильну губами

Ко льдистой жилке, убегающей в ручей.

Я жив ещё, пока там бьётся слово,

Я — ритм его, а время — только счёт

И только дождь, в нём — тоже ты, но сломан

Я в жажде выпить всё, а он течёт.

Творись во влаге властью тебе данной,

Милльонократно вторь себя! Туманный

Глотаю воздух, жгу зорю, в грозу

Я грежу: по волнам себя несу, —

А в яви меж Эмилией и каждой

Я умираю над ручьём от жажды.

По коже ходит часовой...

По коже ходит часовой,

Никто не украдёт

Ни связку горлиц, ни ночной

Мышиный перелёт.

А запах манит с головой

Нырнуть в дрожащий мёд.

В совокуплении с водой

Кого же бык крадёт?

Заря проглядывает в щель

И длит приход — тщета!

Целует августовский шмель

Цветок — горит щека!

И лоно это — канитель

Всех тварей все века.

Зной заливала мне Африка в горло...

Зной заливала мне Африка в горло,

Гости присвоили кровли Америк,

Жабрами воздух глотала Европа,

Азия бредила маковой прелью —

Земли отторжены. Дольнего ора

Шёл перелив, и трава на рассвете

Губы дразнила нехитрою снедью,

К пальцам и к дому приникнув покорно.

Трактор заманит грачей и утихнет.

Гость соберётся, но канет в пути он.

Туча удушьем грозит, верно, тоже

Выпадет к ночи в комочках творожных.

Сны приходили, луга золотили,

Дули в рожок и в висок осторожно.

В былях ментоловых

                                                                                          схема сонета

                                                                                          петель

                                                                                          протяжная

                                                                                          зима

В былях ментоловых, Эма,

пряхи кочуют и козы.

Косы в цветок потаенный

льются протяжней, чем слезы.

                                                                                          зурна и долгая

                                                                                          сосна

В былях настоянных, Эма,

Саади и прелые розы.

Воздух так солон, что воздух

потрескался в северном небе.

                                                                                          земля и душная

                                                                                          зола

Эма, что чувственней былей, —

в грозах, в любом из солитий.

Пыль над землёю — и с пылью

взвешено семя соитья.

                                                                                          и отрок гладит

                                                                                          шею сна

Там — на окраинах былей

зачали мы сказку столетья.

Петель колокольный бой...

(дубль-сонет)

Петель колокольный бой,

Петель долговая зима —

Дома простуженный вой,

Места, где жил и зиял

В покое. Дом — это бой!

Дом — баррикад квартал!

Дом — многорыкий Тамбов,

Оскаленный пастью — врата!

Чад домочадцев — Дом!

Дом — над болотною жижей мост!

Илья недвижимый — Дом!

Дом — рента рода, недвижимость!

Мой дом за холмами грудей,

В области светлой твоей.

Примёрзших тел остов, и сквозь

Примёрзших тел остов, и сквозь

Двужильный взлёт костей моста

Продет зависшей птицы мозг,

И здесь реки ей не достать.

Но кровь и кровь, где русла врозь,

Как жизнь и жизнь со смертью в рост.

Здесь платим плоти, в ней устав,

Там устьев высохли уста.

Бредём пределами холмов:

Лиса и лось, и лес, и слов

Следы висят на иглах трав.

Чужие здесь, мы — братья там!

Бежит Эмилья по звездам,

Не тая до утра.

Увядают волна и волна, и глотают