Ветры Осени (Бастард-4) - [30]

Комнату заполняет смрад тухлого мяса и закисших водорослей. Существо выпрямилось, упёрлось в потолок, комнату погрузилась в непроглядный мрак. Орландо закрыл, ставшие бесполезными, глаза. Острие скьявоны мелко подрагивает в предвкушении.

* * *

Санто выбежал из дома, домчал до забора и в спину ударил истошный вопль. Мужчина остановился, согнулся пополам, уперев ладони в колени. Всё кончено. Чужак понёс кару от святого отца! Он сам видел, как монахи убивали забрёдших к селу медведей, да что там, диких кабанов!

В мире просто нет ни животного, ни демона, способного выстоять против них!

Дыхание замерло в груди. Из дверей, отряхивая слизь с плеч, выходит чужак. Увидев Санто хищно улыбнулся. Поманил клинком и проворковал, самым дружеским и зловещим тоном:

— Ты чего убегаешь, хозяин? Иди сюда, поболтаем.

Санто завизжал, бросился по улице вопя:

— Дьявол! Дьявол явился!

В ночи, вторя крикам, тягуче загудел колокол. Орландо обернулся на церковь, сощурился и, перехватив меч, вернулся в дом. Вынес спящую девушку, положил в телегу Санто. Запряг коня, животное сонно покачивает головой, косится на человека с лёгкой обидой. Парень вскарабкался на козлы, потянулся к поводьям… Глухо выругался и спрыгнул.

— Ну нет, так не пойдёт.

* * *

У церкви его встретили крестьяне, вооружённые вилами, косами и цепами для обмолота зерна. Луна искажает черты лиц, затемняет глаза и белит кожу. За их спинами из распахнутых ворот выходят монахи, одежды их шевелятся, будто под ними двигаются черви.

Вперёд вышел согбенный старец, опираясь на клюку, вытянул в сторону парня разбитую артритом руку.

— Святотатец! Господь покарает тебя! Демон явился в благословенные земли! Демон, науськанный ведьмами! Сплотимся да покараем во славу Господа!

Орландо исподлобья оглядел толпу и медленно вложил скьявону в ножны. Выпрямился и прорычал, так громко, что услышали все:

— Знаете, я хотел просто уехать. В конце концов, это только ваше дело, как жить и кому молиться. У каждого села свои обычаи, так говорил мой отец… но, вы поставили синяк моей спутнице и вообще хотели убить нас. А это непростительно. Враг обязан умереть.

— Нас больше! С нами Святые Отцы! С нами Бог!

— Угу. Спасибо, что разрешаешь не сдерживаться.

Орландо вытянул правую руку в сторону, кисть, а затем и локоть, будто исчезли. Мгновение спустя появились вновь, но ладонь сжимает костяную рукоять. Следом появился антрацитовый клинок в ладонь шириной и в полторы руки длиной. Орландо перехватил обсидиановый меч в две руки. Плечи напряглись, а по всей длине руки вздулись жилы.

Монахи попятились к монастырю, будто узнав жуткое оружие. Парень ухмыльнулся и протянул, отводя клинок для широкого замаха:

— Давно я не использовал эту штуку. Даже обидно, что из-за таких отбросов пришлось.

* * *

Кармен проснулась от боли и тряски. Потёрла лицо и охнула, на лбу глубокая ссадина, а руки болят. Рывком села в ворохе свежего сена.

Телега катится по римской дороге, мимо проплывают молодые кипарисы. Пахнет скорым дождём, а ветер бросает в лицо крохотные капли. Половина неба затянута тучами, а другая холодно синяя, но тёмные громады неспешно смыкаются. Орландо клюёт носом на козлах, часто зевает и вообще норовит улечься, отдавшись на волю коня.

— Что?! Где?! — Вскрикнула Кармен, вертя головой.

Парень лениво обернулся, зевнул до щелчка, будто красуясь крепкими зубами. С едва наметившимся благородным оттенком слоновой кости.

— А… доброе утро, соня. Я, конечно, знал, что благородные дрыхнут, как обожравшиеся кони… но чтобы так крепко?

— А кто стоял за окном?

— Каким окном? А… тебе, должно быть, сон приснился.

— Но мы же были в деревне?!

— Ага… переночевали, мастер от щедрот отдал новую телегу… — Пробормотал Орландо и вновь зевнул.

— На нас напали! Я точно помню! Вон, у меня же рана!

— Какая ещё… а ты про это, нечего было с кровати падать. Ты должно быть привыкла к ложу пошире.

Девушка осторожно коснулась ссадины, зашипела и торопливо прикрыла волосами. Пальцы кольнуло запутавшейся соломой. Может, правда приснилось?

— А ты чего такой сонный? — Осторожно спросила Кармен, в мысленном отчаянии ища зацепки.

— Так ты всю ночь пиналась… какой там сон? И вообще, не кричи. Голова и без тебя раскалывается…

Орландо сгорбился, привалился спиной к бортику, сползая на лавке. Пальцы мелко дрожат, во всём теле подавляющая слабость. Огромный обсидиановый меч чудовищно тяжёл, и доставать сложно.

Не будь он так зол, вовсе не стал бы использовать. Обошёлся бы скьявоной или парой обсидиановых ножей… Орландо вновь зевнул и горестно вздохнул. Теперь весь день будет, как медуза, выброшенная на берег.

Глава 29

Утро застало Ролана на окраине города. Парень сидит в тени груши на грубо сколоченной лавке. С этого места открывается прекрасный вид на замок герцога Борсла. В книгах, которые ему читала мама и Йор, были картинки похожих. Но они были величественные и прекрасные, а вот крепость Винченцо Борсла не такая. Архитекторы пытались придать некоторой изысканности и дополнить вид цветочными клумбами, вдоль дороги. Однако замок сохранил тяжеловесность и угрюмость крепости, готовой выдержать любой штурм.