Ветреное сердце Femme Fatale - [47]

Это был уже совершенно новый поворот. Получается, со смертью Любови Осиповны притязания на имение не закончились, а напротив, все еще только начиналось. Амалия пристально посмотрела на Антошу. Он стоял перед ней и переминался с ноги на ногу. В его волосах запуталась белая звездочка с куста сирени.

– Возьму, – сказала Амалия после паузы. – Только чтобы за цветами как следует ухаживал, иначе из жалованья вычту.

– Хорошо, – кивнул Антоша, даже не спросив, какое у него будет жалованье. – А вон и Петр Иванович едет. Интересно, что он тут забыл?

Амалию тоже интересовал этот вопрос. Оказалось, что молодой поверенный явился не один. Вместе с ним в бричке приехал и маленький, кругленький, упитанный господин, в котором Амалия без колебаний признала своего дядюшку Казимира. Судя по унылому виду, Казимир опять проигрался и был в долгу как в шелку.

– Вот-с, – объявил Петр Иванович, кивая на него, – совершенно случайно встретились утром в московском поезде. А потом в городе, где господин Браницкий искал извозчика. Так что я счел своим долгом подвезти вашего дядюшку, сударыня, до Синей долины, на правах, так сказать, друга…

Амалия мило улыбнулась, а про себя пожелала мнимому другу, который заверил направленное против нее соглашение покойной вдовы и здравствующего миллионщика, провалиться в тартарары. Казимир вылез из брички, Лиза приняла багаж, который состоял из одного коричневого чемодана, и понесла его в дом.

– Дядюшка, – с упреком покачала головой Амалия, когда поверенный наконец уехал, несколько раз заверив ее в своей вечной преданности, – мы же ждали вас раньше!

– Я проехал вашу станцию, – капризно заявил Казимир, утирая лоб платком и оглядываясь. – Забыл, как она называется, а кондуктор, шельма, меня не разбудил. Пришлось возвращаться, и я пересел на московский поезд. Там с меня хотели за билет содрать… Жуткие люди! – Он передернул плечами. – Честно говоря, я люблю путешествовать, но вот перемещаться с места на место терпеть не могу. Это кто с кошкой?

Севастьянов только что вышел из дома, неся на руках довольную Мышку, чьи усы стояли дыбом, а шкурка прямо-таки лоснилась. Судя по виду кошки, она и впрямь успела славно поохотиться в старом доме.

– Степан Александрович Севастьянов, акцизный чиновник в отставке… Мой дядя Казимир, – представила друг другу мужчин Амалия.

Севастьянов объявил, что очень рад знакомству. Амалия с тоской предчувствовала вопрос дяди: «А как вы насчет перекинуться в карты?» – но, к ее удивлению, Казимир не сказал ничего подобного. Он лишь посетовал на дорогу, объявил, что прямо-таки разваливается на части, и, попрощавшись с собеседником, шаркающей развинченной походкой двинулся к дому.

– Это правда ваш дядюшка? – спросил Антоша, провожая его полным любопытства взглядом.

– А что, не похож? – вопросом на вопрос ответила Амалия.

– Нет, – честно признался Антоша.

Дмитрий вывел двуколку Севастьянова, которая в то время, пока хозяин ездил с Амалией в Звенигород, стояла у них, и бывший акцизный сел на место кучера. Кошка тотчас устроилась рядом с ним и аккуратно обернула хвостом лапки. Амалия невольно улыбнулась.

– До свидания, Степан Александрович. И помните, если будут еще письма…

– Да, конечно, госпожа баронесса.

Он уехал, а Амалия задумалась о том, каким образом автор угрожающих писем (она была почти уверена, что знает, кто их написал) находит людей, чтобы те отправили их из других мест. «Боже мой, тоже мне задача… – тут же сказала она самой себе. – Как будто ты не знаешь, где он живет! Пара любезных слов, какой-нибудь выдуманный предлог, и человек, который едет в Серпухов или Ярославль…»

Она не успела додумать свою мысль, потому что из дома донесся дикий женский вопль. Кричала Лиза, но в первое мгновение Амалия и не узнала ее голос.

Антоша не успел и глазом моргнуть, как баронесса Корф уже взлетела по ступеням крыльца вверх. Опомнившись, новоиспеченный садовник Синей долины бросился следом за хозяйкой имения.

Они пробежали через ряд комнат и наконец оказались в чистенькой, судя по всему, совсем недавно приведенной в порядок спальне, где на мраморном рукомойнике стоял кувшин воды, а на стуле лежал открытый коричневый чемодан, – тот самый, который Казимир привез с собой. Возле чемодана стояла Лиза с вытаращенными от ужаса глазами, обеими руками зажимая рот. Дядюшка Амалии жался у дверей, и вид у него был малость оторопевший.

Амалия приблизилась к чемодану и бросила взгляд внутрь. Следует признать, что у Лизы были основания для паники, потому что содержимое чемодана могло испугать кого угодно, и не только впечатлительную молодую девушку.

В чемодане, завернутая в окровавленный шарф, лежала человеческая рука.

Глава 5 Рука

Что до меня, то мне на часть

Досталась пламенная страсть,

Страсть к банку! ни дары свободы,

Ни Феб, ни слава, ни пиры

Не отвлекли б в минувши годы

Меня от карточной игры.

«Евгений Онегин», глава вторая

Исполня жизнь свою отравой,

Не сделав многого добра,

Увы, он мог бессмертной славой

Газет наполнить нумера.

«Евгений Онегин», глава шестая

1

– Дядюшка! – сурово сказала Амалия. – Что это такое, в самом деле?

Казимир хотел было подать голос, сказать, что он тут ни при чем, но куда там… Все, что он смог, так только жалобно промычать нечто невнятное и энергично потрясти головой в знак того, что он ничего не понимает и не имеет к происходящему ни малейшего отношения.