Вьетнамский кошмар: моментальные снимки - [228]

Ральф Эдвардс, малый из Северной Каролины, приехал в Канаду в 1912 году и на пароходе добрался до этой долины, где в ту пору в отстроенных по-норвежски бревенчатых домах обитали 300 рыбаков. Именно здесь Эдвардс оставил цивилизацию и переселился в долину Атнарко, к Уединённому озеру, что лежит в 75 милях от Белла-Кулы и в 25 милях от ближайшей дороги.

Книга Стоу повествует о семье Эдвардса, о её 40-летней героической борьбе за выживание. Как Робинзону, ему пришлось самому изготавливать себе инструменты и методом проб и ошибок учиться трудному искусству жизни. Но в отличие от Крузо, попавшему на тропический остров, Эдвардс был вынужден бороться и с враждебной природой, и с глубоким снегом, и со свирепым холодом, и с диким зверьём, и с полной оторванностью от мира.

Казнив зловредного медведя, Стэнли пошёл в больницу Белла-Кулы подлечить ногу. Я в то время только-только появился в долине и готовил к набору первый отредактированный мной выпуск газеты. В тот вечер я выловил Стэнли в Хагенсборге, в гостинице «Бэй Мотор Хотел», в 10-ти милях от больницы.

Его не трудно было узнать по длинной бороде и жёлтому защитному шлему, прикрывавшему лысину…

— Это правда, Стэнли? Я слышал, с первого выстрела…

— Мне хватает одного выстрела.

— Куда вы ему попали?

— В сердце.

— Дыхание у медведя зловонное?

— Не хуже, чем у пса.

— Страшно было?

— Не-е-е-ет…

Стэнли Эдвардсу было 63, всю жизнь он провёл в лесу и видел столько медведей, что в голосе его я не уловил ни малейшего воодушевления.

— Должно быть, я везунчик, — промычал он, отправляя в рот ложку с картофельным пюре.

— Почему вы так думаете?

— Потому что все остальные пустились бы наутёк в такой ситуации.

— Вполне может быть…

— И вот тогда медведь точно бы напал.

— Я так и думал.

— Напал бы как пить дать.

— Итак, вам повезло…

— Повезло, что я не пугаюсь медведей, вот и всё.

— Вот так история! А как ваша нога?

— Совсем не болит.

— Вы родились в рубашке, Стэнли, честное слово…

Почту привозят на грузовике трижды в неделю, и люди, ценящие юмор, настоящую работу, надёжность и честность, делают всё, чтобы сохранить дружеские отношения. Приезжайте на осеннюю ярмарку в сентябре и вы поймёте, что это самое значимое событие года, нечто среднее между карнавалом и чемпионатом лесорубов. Ярмарку никто не пропускает. Или просто отправляйтесь по долине. Все 50 миль дороги от подножия Горы до доков сейчас уже покрыты асфальтом. Вы увидите, как встречные водители приветливо машут вам рукой, так что смело машите им в ответ.

Таков местный обычай.

Здесь люди сходятся легко, но это фронтир, а это значит, что как только вы уедете, о вас забудут.

Здесь очень красиво. На земле мало таких умиротворённых мест, где жизнь так благотворна. События здесь вращаются вокруг цепных пил, рыболовных баркасов и семьи. Люди, превратившие этот уголок в свой дом, приехали не на вечеринку. Они приехали, потому что досыта нахлебались урбанизированной жизни, потому что им опротивели претензии и помешательство дорогих перенаселённых южных городов.

Для меня здесь любимое время года — весна. В марте начинает теплеть, солнце проглядывает с серо-стальных небес, тает снег, и ты понимаешь, что идёт весна.

Весна.

К середине апреля появляется листва, распускаются тюльпаны, возвращаются птицы, в поисках пищи начинают бродить медведи, и долина наполняется звуками полнокровной жизни, покрывается изумрудной зеленью — и нет тогда на свете прекраснее земли.

Здесь довольно многочисленная американская колония. Её составляют подобные мне эмигранты, покинувшие родину в конце 60-ых — начале 70-ых в поисках лучшей доли. Это крутые черти в отставке, которые сегодня больше интересуются лошадьми, чем «харлеями». Это седеющие дети-цветы из Хайт-Эшбери (р-н в Сан-Франциско), не глядя махнувшие на север, в Альберту и Британскую Колумбию, когда в Сан-Франциско скисли все мечты: они по-прежнему остаются хиппи и живут в согласии с Матерью-Землёй, выращивая экологически чистые овощи и обалденную коноплю. Это университетские радикалы и участники маршей протеста из Беркли (р-н в Сан-Франциско), удравшие в Канаду, когда в затылок задышала армия со своим призывом, и здесь они поднимают детей на ноги вместо пыли до потолка и маршируют ради здоровья, а не ради мира во всём мире. И, наконец, это гонимые ветераны Вьетнама, такие как я, которым не досталось ни кусочка Американской Мечты: чтобы зализывать раны в изгнании, они повернулись спиной к Милой Земле Свободы, с презрением оттолкнувшей их, вернувшихся с войны и жестоко страдающих от посттравматического синдрома.

Лесорубы никогда не питали большой любви к хиппующим элементам, некоторых даже преследовали. Те из хиппи, что остались здесь, предпочли адаптироваться к жизни в долине. Не то чтоб здешние жители были против чужаков, просто они не желают менять своего отношения к ним.

Если вы любите риск, ничего нет захватывающее спуска в жаркий день по реке Атнарко на автомобильной камере. Но следите за гризли, которые на речных берегах лакомятся лососем. Один резкий взмах лапы может стоить вам головы.

Или встаньте на рассвете и побродите в тишине по северному, окутанному задумчивым туманом доджевому лесу: двигаясь меж гигантских елей и кедров, вы ощутите сочащуюся сырость и насладитесь непрекращающейся борьбой между рождением и увяданием, жизнью новой и отжившим своё.