Ветеран - [27]

Митрич развел руками:

— Да кто же полезет в топь? Вы в своем уме, Дмитрий Андреевич? Ничего мы не слыхали. Может вот из–за движка? Когда генератор работает, ну ничего не слышно!

Майор мрачно взглянул в сторону гудевшего под навесом генератора. Открыл черную кожаную папку и протянул отпечатанный листок:

— В общем так! Вот ордер на обыск в твоем доме, Митрич. Если мы найдем то, что думаем отыскать, сидеть тебе на нарах до конца жизни. Понял?

Полозов, покачивая в искреннем недоумении головой, спросил:

— А это еще почему? И чего я такого совершил, что теперь в тюрьму должон уйти? — Заметив, что Зваркович направляется к дому, схватил его за рукав и заставил повернуться к себе лицом: — Нет! Ты вначале поясни, что я сделал?

Майор освободил рукав и зашагал дальше со словами:

— Да ты и сам в курсе. Столько народу порешить!

Митрич искренне изумился:

— Кто? Я? Да ты никак совсем свихнулся, Димка! Ты хоть помнишь, сколько мне лет?

Начальник милиции поморщился, услышав, как его назвал лесник. Покосился в сторону незнакомца и застывших у машины подчиненных:

— Ты вот что, Митрич, пулемет отдай добровольно. Обещаю, на суде зачтется. И поясни, чем ты их там подорвал…

Полозов ответить не успел. На улицу вышла Валентина с полным подойником свеженадоенного молока. Пышная шапка пены клубилась над ведром. Улыбнулась, глядя на милиционера. Спросила:

— Пап, снова на охоту отправитесь? Так вроде без времени. Или на рыбалку намылились? Милости просим, Дмитрий Андреевич, в дом прошу! Я тут с коровами подзапоздала. Картофельник с отцом боронили…

Зваркович раздраженно перебил:

— Ладно, Валентина, хватит любезничать! Ты мне вот что скажи — где твой отец пулемет прячет?

Женщина чуть не выронила ведро и часть молока выплеснулась на землю, залив край подола платья. Она поставила подойник на землю. Всплеснула руками и закричала:

— Ты о чем тут говоришь, Димка! Да у нас сроду оружия в доме, кроме ружья старого, не бывало! Так оно и сейчас на стене висит. Пойди, проверь! До сих пор не заряжено. Охота–то даже на уток прошла!

Майор начал подниматься на крыльцо со словами:

— Так–так… Значит говорить по–хорошему не желаете. Ладно, сейчас посмотрим! — Обернулся от крыльца к толпившимся у машин милиционерам: — Приступайте! Каждую сенину осмотреть! Ясно?

Молодые парни разошлись по двору. Зваркович и уже не молодой мужчина в гражданском костюме вошли в дом и остолбенели. На стене висел портрет молодого Митрича со звездой Героя Советского Союза на груди и целым иконостасом орденов и медалей. Оба мента потеряли дар речи, а Валентина пригласила:

— Да вы проходите!

Майор прохрипел, указывая рукой на портрет и буквально теряя опору под ногами:

— Иван Дмитриевич, что же вы ни разу об этом не упомянули…

Полозов прошел вперед и развел руками:

— А зачем? Слава мне не нужна. Героя я за войну получил, а сейчас я просто лесник и доволен своей работой…

Мужчина в гражданском костюме резко развернулся и выскочил за дверь. Уже с улицы раздался его зычный голос:

— Немедленно прекратить! Все поставить на прежние места. По машинам!

Удивленные милиционеры возвращались к автомобилям, косясь на дверь в дом и не понимая происходящего. Ни разу на их памяти не бывало такого, чтоб обыск прервали в самом начале. Из летней кухни к молодым ребятам выскочила Светка, предложившая:

— Квасу не хотите? Дедушка большой жбан сделал! Могу угостить…

Парни не отказались, с интересом разглядывая симпатичную девчонку. Через минуту на улицу был притащен большой кувшин с квасом и штук десять глиняных кружек. Светлана улыбнулась не сводившему с нее глаз сержанту:

— Пейте! Сегодня днем жарко было…

Гражданский на крыльце тихо добавил, опираясь локтями на перила и стирая со лба густо выступивший пот:

— А сейчас вообще горячо стало…

Вернуться в дом следователь так и не решился, предоставив начальнику милиции самому выпутываться из щекотливого положения. Все же по его милости областной следователь мог оказаться в центре грандиознейшего скандала, если ничего криминального в доме не обнаружится, а следователь был уверен в этом.

Между тем в доме происходил спокойный разговор. Зваркович, усевшийся на край стула в горнице, тихо говорил:

— Все я понимаю, Иван Дмитриевич, можете не отказываться. Ваша это работа! Но понимаю и другое, свидетелей у меня нет и не будет. На топи кепки валяются. Значит, всех вы их оприходовали…

Майор постучал пальцами по столешнице. Подняв голову, в упор взглянул на сидевшего напротив лесника. Перевел взгляд на Валентину, замершую у печки:

— Только не по закону это. Не по закону…

Митрич не отказал себе в удовольствии и съязвил:

— А по закону это честных мужиков увольнять? По закону с бандитами шашни крутить и договора заключать?

Майор понял, что это кирпич в его огород и поспешил ретироваться. Ссориться с Героем в его планы не входило. Он понимал, какую волну могут поднять журналисты, если этот дед обратиться к ним. Встал, направляясь к двери:

— Ладно. Мне тут некогда. Надо еще место взрыва осмотреть…

Полозов ни слова не сказал. Зваркович направился к двери. Уже у косяка тихо сказал не оборачиваясь:

— А может и к лучшему, что всех уничтожили. Житья от них не стало… — Взялся рукой за ручку и добавил: — Думаешь, Митрич, мне лучше было, когда они правили в городе? Как бы не так! Начальство с области потребовало мир держать с бандюками, а я что? Я пешка…