Ветеран особого подразделения - [54]

Дверь открыл юный лейтенант — один из его подчиненных.

— Здравия желаю, — растерялся мальчишка.

— Что за вакханалию ты здесь устроил, поганец? — грозно поинтересовался он и шагнул в прихожую.

— День рождения справляем, — пролепетал лейтенант.

Плевать было Сереброву на его объяснения — он прямиком шел в зал, откуда доносились смех, звон посуды и громкая музыка. Ну, а то, что довелось увидеть, в общем-то, не удивило: вокруг стола расположилась компания таких же зеленых лейтенантов, а на расчищенной от посуды половине танцевала под ритмичные аккорды обнаженная Машка. Точнее, не совсем обнаженная, а в черных чулочках и таких же черных туфлях. Но более из одежды на ней не было ничего.

Зрители, сплошь состоящие из молодых парней с горящими от похоти глазами — ржали, орали, подбадривали… И тянули к танцовщице руки. Кто ловил огромные колыхавшиеся груди, кто гладил ровные ножки, а кто и норовил залезть промеж этих ножек…

Вдупель пьяная Мария упивалась вниманием, извивалась, покачивала бедрами и кричала:

— Кто заходил в ванную третьим? Кто?! Я не видела — было темно. Но мне очень понравилось!..

Узнав же Аркадия, спрыгнула со стола и кинулась ему на шею.

Он грубо осадил и повелел одеться. Музыка смолкла, все притихли.

Майор прошелся по залу, сурово глянул на зеленых, необстрелянных юнцов и пообещал:

— Еще одно такое празднество и в лучшем случае переломаю ребра. В худшем — сломаю карьеру!

И, вытолкав «стриптизершу» из квартиры, так хлобыстнул об косяк дверью, что ручка осталась в его ладони.

Одеваться Машка, конечно не подумала — держась за стенки и волоча по грязному полу одежду, вышла в подъезд. Недовольно надувшись, долго искала в скомканных джинсах ключи, потом столько же мучилась с замком. Серебров стоял ступенькой ниже, молча курил, созерцая покрытые мурашками округлые ягодицы. И не мог понять, чего ему сейчас больше хочется: отхлестать эту дуру ремнем или от души посмеяться.

Ввалившись в квартиру, она упала. Пришлось поднимать и тащить к дивану. Но та вдруг вырвалась и, зажав рот руками, убежала…

Он нашел ее по утробным звукам — стоящей на коленях перед унитазом. Кисло усмехнувшись, отвернулся от торчащей кверху голой задницы. Очистив желудок, она выползла в коридор, устроилась на полу по-турецки и, смешно скривив губки, начала стягивать непослушными пальцами чулки… Аркадий не выдержал: помог раздеться и, усадив ее в ванную, терпеливо дожидался в коридоре…

Через четверть часа слегка протрезвевшая девица поплелась в спальню. Вынимая из кармана собранные офицерами деньги, он зашел следом.

— Аркаша, — прошептала она, падая на огромную кровать, — пожалуйста, не говори Борьке о том, что сегодня произошло.

Избегая смотреть на откровенную наготу, он положил деньги на прикроватную тумбочку.

— Здесь приличная сумма. Собирали все… Должно хватить и на врачей, и на лекарства…

— Спасибо. Подожди, не уходи. Пообещай, что не скажешь! Пожалуйста!.. Я тебя очень прошу… Умоляю!..

Мария улеглась перед ним на край кровати, раздвинула ноги.

Позвала:

— Пожалуйста, делай со мной что хочешь! Только не говори…

Он не шелохнулся.

Тогда она проворно вскочила, расстегнула ремень и молнию его брюк.

— Пожалуйста, Аркаша! Ну, хочешь, я сделаю тебе очень приятно? Только не говори!..

— Успокойся, я не ничего не скажу, — мягко отстранился он и, поправляя одежду, пошел к выходу. На пороге спальни, обернулся: — Но если не возьмешься за ум, Борис рано или поздно сам узнает о твоих похождениях…

Память надолго запечатлела лежащую на огромной кровати красивую и полупьяную женщину: стройные длинные ножки, откровенно демонстрирующие выбритый лобок; пышная грудь; разбросанные по подушкам мокрые волосы… И удивленное лицо.

Но, видно, тот конфуз перед Борькиным командиром не возымел действия. Не остановил. Не заставил остепениться.

— …После устроенного мной мордобоя, домашние попойки прекратились, — печально продолжал Куценко. — И начался другой кошмар — хоть святых выноси! С полгода от нее жизни не было — сплошные придирки, ссоры, скандалы… И вдруг разом все кончилось: подобрела, успокоилась. Но стала вечерами пропадать, а возвращалась среди ночи навеселе и какая-то… помятая, что ли, измученная. Спрашивал: где была? Отвечала: у подруги сидела. Или у родственников (а их у нее целая прорва!) гостевала. Думал, черт с ней — нагуляется, перебесится, успокоится. Дочь ведь надо растить! На жилье нормальное зарабатывать! И все-таки однажды не выдержал — проследил, где она время проводит…

Аркадий чувствовал: сейчас придется услышать главное, и самое неприятное. Он даже жестом предложил другу воздержаться от подробностей. А Бориса уже понесло в желании облегчить душу.

— Нет, ты уж дослушай. Кому мне еще об этом рассказывать? Кто поймет, как не ты?.. — нервно подпалил он следующую сигарету.

Машка шла развязной походочкой по вечернему городу, неизменно привлекая внимание каждого встречного мужика. Еще бы не привлекать! Распущенные длинные волосы; короткая светлая кофточка, полы которой едва сходились на выпиравших сиськах, а полупрозрачный материал не скрывал отсутствие лифчика; джинсовая юбочка с вызывающим разрезом сзади и туфли на высоченных каблуках. Пупок наружи, стройные загорелые ноги, на лице — похоть…