Ветеран Цезаря - [50]
— Ну, как мои овечки? — обращался он к нам с дружелюбием, не соответствовавшим его суровой внешности. — Не разбежались? Раз, два, три… — все пять голов. Афинский купец, скифский князь, фракийская образина, глухая тетеря, римский гражданин.
Он засмеялся беззубым ртом. Этот набор кличек, в ряду которых имелось и моё звание, был действительно смешон.
Тюремщик питал ко мне своего рода слабость. Я охотнее всех выслушивал его притчи, которых он знал бесчисленное множество. Одна из них мне показалась любопытной.
«Было у хозяина сорок овец и пёс-молодец.
Убежала одна овца — посадили на цепь молодца».
— Вижу, что ты не из их компании, — сказал мне как-то Пастух, показав на пленных спартаковцев. — И выговор у тебя другой, и обращение. Будь моя воля, я бы тебя выпустил. Но мне приказано: «Вот тебе, Фунданий, пять голов. Стереги!» Хочешь, я яблоками угощу? Здешней породы. Таких в твоём Брундизии нет.
— Принеси мне лучше свиток папируса и тростник, — попросил я.
— Ты что, и писать умеешь?
В тоне его голоса чувствовались зависть и удивление.
— Научили! — отозвался я.
— А я с шестнадцати лет служил под орлами. Всю науку прошёл. — Он стал отсчитывать на пальцах: — Бросать копьё, метать камни из пращи, колоть чучело, ходить в строю, рыть ров, возводить вал, переплывать реки, носить тяжести. Это я умею. А вот писать не научили. А что ты описывать будешь? — спросил он меня после паузы.
— Свою жизнь.
Пастух покачал головой. Кажется, он не верил, что буквы могут служить для такого сложного и большого дела, как жизнь. Ведь на своём веку он не видел ни одного свитка. Единственным грамотеем был для него легионный писарь.
Моя жизнь. Она как на ладони. Я вспоминал каждую тропинку, по которой шёл, всех, кто мне встретился на пути. Отец и мать, Валерий, Диксип, Цезарь, Лувений, Цицерон и Веррес. Моя Формиона! Нет, я тебя не забыл. Ты помогла найти путь к Спартаку. Другие назовут это предательством, изменой. Но я знаю, что не ошибся. И ты меня поймёшь, Формиона!
В тюрьме я нашёл неожиданное объяснение болтовне грека, выдавшего меня страже. Оказалось, что Спартак и его войско были загнаны Крассом на крайнюю оконечность Сицилии — Бруттий. Дальше некуда было отступать. Красс перерезал перешеек рвом. Обо всём этом я узнал на третьи нундины моего заточения. В первое время товарищи по несчастью относились ко мне с недоверием. Оно сквозило в их косых и презрительных улыбках. Недоверие можно было легко понять. Я ведь называл себя римским гражданином. Я требовал, чтобы меня немедленно выпустили, и угрожал вмешательством своих римских друзей. Я не мог даже намекнуть, что связан со Спартаком через Лувения.
Мне стоило немалых усилий добиться откровенности этих несчастных. Может быть, решающим оказалось то, что я ни о чём не спрашивал, ничем не интересовался.
Внимая бесхитростным рассказам спартаковцев, я пережил самые прекрасные и высокие мгновения своей жизни. Я проделал вместе с ними великий поход через всю Италию — от Везувия до Мутины. Я видел, как бежали закованные в железо легионы. Гудела земля. Победный вопль заглушал звуки римских труб. Тысячи невольников, ломая цепи, вступали в отряды. Была ли среди них моя Формиона? Свобода распахнула перед победителями заснеженные перевалы Альп. Можно было вздохнуть всей грудью. Но Спартак повернул на юг. Мог ли он наслаждаться свободой, если знал, что тысячи рабов томятся в Сицилии? Мне было известно большее. Ещё с Везувия Спартак отправил Лувения в Сицилию. Каким надо было обладать умом, чтобы предвидеть за несколько месяцев ход событий, чтобы идти к Альпам, а думать о Сицилии!
Почему же не удалась переправа? Спартака обманули пираты. Они взяли золото, но не прислали кораблей.
Теперь я был уверен, что, ведя переговоры с фракийцем, пираты выполняли поручение Верреса. Спартак был обманут. Но кому могло прийти в голову, что пираты и римский наместник в сговоре и действуют заодно?
Спартак оказался в ловушке. Но он не падал духом. Он приказал рубить деревья и связывать плоты. Он знал, что Лувений в Сицилии, и надеялся на восстание рабов. Но в игре выпали скверные кости. «Жребий брошен!» — так любил говорить Цезарь.
Сегодня Пастух пришёл раньше, чем всегда. Фалеры[72] украшали его грудь.
— Завтра приедет Веррес, — шепнул он мне. — Он разберётся во всём. Ты ведь римский гражданин!
Старый добрый пёс. Ты вырос в мире, построенном на лжи. Тебя обучили словам, давно потерявшим свой смысл. Мы называем римскими всадниками тех, кто никогда не садился на коня, убийц — отцами отечества, пиратов — преторами, нищих — клиентами. Что, по-твоему, римский гражданин? «Тот, кто голосует в комициях». А сколько ему платят за голос? «Тот, кто рождён свободным», — добавишь ты. Но мой сын рождён свободным, а он раб.
И где же твоя свобода, Пастух? Завтра ты поведёшь на казнь их или меня, хочешь ты этого или нет…
Эпилог
Вы ждёте продолжения рассказа о полюбившихся героях… Его не будет. Стиль выпал из руки Надежды Остроменцкой. Она оставила свою повесть неоконченной. Биограф должен быть литератором. Литератор может и не быть биографом. Литератору подчас нет нужды описывать жизнь своих героев от первого вздоха до предсмертного. Но то, что писатель избирает предметом художественного рассмотрения, должно быть художественно.
В этой книге рассказывается о том, как мальчика Клеона и его собаку Льва пираты похитили с острова Сицилия и привезли в Италию. Это случилось как раз в те дни, когда Спартак и семьдесят его товарищей бежали из школы гладиаторов в Капуе. Множество приключений, полных лишений и опасностей, пришлось претерпеть Клеону-сицилийцу и его верному другу Льву, прежде чем они попали в лагерь восставших рабов, которыми руководил Спартак.
Это захватывающее и всеобъемлющее повествование о бурных отношениях между лидерами держав, решавших судьбу мира во время Второй мировой войны: Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Перед лицом войны они боролись против общего врага – и против друг друга. Цель была достигнута: они привели союз к победе, но какие секреты остались за закрытыми дверями? Захватывающий авторский стиль повествования, неожиданно живые характеры за монументальными личностями, малоизвестные исторические детали – Келли предлагает свежий взгляд на цепочку принятия решений, которые изменили исход войны.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Роман писателя и композитора «восточной ветви» эмиграции Н. Иваницкого «Земля Тиан» (1936) повествует о приключениях двух русских шанхайцев-авантюристов, отправившихся на поиски драгоценных залежей платины в далекую и труднодоступную провинцию Китая. Туда же, в «землю Тиан», направляется труппа русских кабаретных танцовщиц во главе со странным китайцем-импресарио и проходимцем-переводчиком… Обложка на этот раз предложена издательством.