Ветеран Армагеддона - [34]

Лютиков увидел ее энергичное, но несколько худое лицо. Да, это была не Анна Керн! «Так ведь и я не Пушкин!» — возразил себе Лютиков.

— Что ж, — сказал он, стараясь соблюдать достоинство и вместе с тем уважение к поклоннице. — Давайте зайдем ко мне, посидим, поговорим…

— Который домик ваш? — зорко огляделась поклонница.

Через полчаса Лютиков знал о ней все.

Нина Васильевна Морозова была роковой женщиной.

В детские годы, которые прошли в знаменитом сибирском поселке Тында, мальчишки дрались за то, чтобы сидеть с ней рядом — сначала на горшочке в детском саду, потом за одной партой в школе и далее в торговом техникуме и институте того же профиля.

Первый поклонник, которому Нина Васильевна отказала в пятнадцатилетнем возрасте, покончил с собой, бросившись в воды Енисея. Одежду его нашли, а тело навсегда унесло в Северный Ледовитый океан. Долгое время, чтобы избежать повторения таких несчастных случаев, Нина Васильевна тайно встречалась с учителем физкультуры. К сожалению, тот не смог сохранить секретность их союза, в результате разглашения тайны был уволен из школы и впоследствии спился, так и не женившись. Следующим поклонником Нины Васильевны стал педагог техникума, где она училась. Педагог этот любил ее до безумия, и потому ставил оценки, даже не заглядывая в билеты, которые доставались на экзамене его любимой. Но и здесь нашлись недоброжелатели, которые подло донесли в ректорат о связи педагога и Нины Васильевны, в ректорате беспринципно решили этой жалобе дать ход, для чего комиссионно проверили знание студенткой основ предмета, который вел влюбленный преподаватель. Результатом этой проверки явилось увольнение преподавателя, отчисление из техникума Нины Васильевны и загубленная на корню любовь, достойная пера Данте и Петрарки.

Нине Васильевне пришлось вернуться домой. Она поступила на работу в поселковый магазин и заочно поступила в торговый институт. Родители настояли, чтобы она вышла замуж. Разумеется, выдали ее не по любви, отчего сразу восемь ее сверстников пытались отравиться питьевым спиртом, а еще трое в отчаянии ушли в тайгу.

Выезды Нины Васильевны на сессии в областной центр сопровождались бурными романами, отзвуки которых иногда доходили до самой Тынды. Безумно любивший Нину Васильевну муж не выдержал жизни с роковой женщиной и постыдно бежал. Исполнительный лист (к тому времени у Нины Васильевны было двое детей) нашел беглеца в городе Уэлен, крайней восточной точки огромного Российского государства, но подлый муж, не желая платить алименты, встал на лыжи и ушел по льдам к Северному полюсу. По одним сведениям, он там и захоронен в могиле норвежских полярников, по другим — он все-таки благополучно пересек ледовый материк и оказался в Канаде, где благоденствует и доныне.

Родители с трудом дождались окончания дочерью торгового института и поставили перед ней ультиматум — выйти замуж и остепениться или навсегда покинуть родину. На такой тяжелый шаг Нина Васильевна решиться не могла, поэтому снова вышла замуж. На этот раз ее мужем стал промысловый охотник, который по девять месяцев в году был в тайге, а три месяца отсыпался наподобие бурого медведя. Нина Васильевна была с ним счастлива, муж от нее ничего особенного не просил, в еде был неприхотлив, а все, что требовала ее поэтическая и воздушная душа, она получала от любовника, который заведовал в Тынде потребкооперацией. Однако и здесь в дело вмешался черный случай, видимо, небесам было угодно, чтобы этот любовник был у Нины Васильевны последним.

Муж неожиданно вернулся домой и застал жену и любовника спящими в постели. Будить он их не стал, а прикрыв за собой дверь, вышел на улицу и принялся деловито снаряжать жаканами два ствола своего любимого ружья «Белка». Третий ствол опытный промысловик зарядил мелкокалиберной пулькой. Охотником он был неплохим, имел на своем счету немало медведей и изюбрей, а белке за сто шагов попадал точно в глаз. Удивительно ли, что и в этой сложной ситуации охотник не оплошал? Два жакана оставили без руководства потребкооперацию, мелкокалиберная пулька, пусть и не с расстояния в сто шагов, попала куда следует, и привела Нину Васильевну в Рай, ибо в Чистилище учли, что выходила она замуж без любви и пострадала, соответственно, из-за отсутствия оной.

— И вот я чего подумала, Владимир Алексеевич, — сказала Нина Васильевна, залпом выпивая еще рюмку коньяка и увлажнившимися лукавыми глазами поглядывая на поэта. — Читала я ваши стихи… Хорошие они у вас, жалостливые такие, и чувства в них большие имеются. Написали бы вы обо мне?

Предложение застало Лютикова врасплох. Он как раз лихорадочно вспоминал уроки своего друга Антона Дара и прикидывал, как бы ему поестественней подойти и уронить ладонь на грудь роковой женщины. Чтобы это выглядело не слишком навязчиво, так сказать, словно бы случайно… Что будет потом, Лютиков не загадывал — боялся.

— Я подумаю… гм-м… подумаю, — пообещал Лютиков, отводя взгляд в сторону.

— Я понимаю, — сказала Нина Васильевна, — за так сейчас и птичка не чирикает. А уж чтобы такой человек, как вы, писать обо мне стали… Я ведь хочу как лучше, Володя, а чтобы вас вдохновение не отпускало, я готова предоставить вам свое роскошное тело, это последнее и самое дорогое, что я имею.