Ветер в лицо - [58]

А вот под самым берегом размокает в воде свежая глиняная глыба, недавно отколовшаяся от берега. Чуть дальше рухнул в воду осокорь-великан. Корни еще не вырваны из земли, они еще питают ветви свежими соками. Но его уже обмывают не потоки ветра — потоки темно-бурой днепровской воды. Вода срывает отдельные слабые листочки и несет за собой. А листья шелестят над водой, еще, видимо, не зная о том, что им не суждено дождаться осени, не суждено умереть золотой смертью на осеннем ветру — вскоре и их, молодых, зеленых, оторвет силой от родной ветки днепровская вода и понесет под глиняными обрывами.

Коля, обняв рукой белокрылый ствол березки, повис над обрывом, посмотрел вниз. Внизу на песчаном берегу сохли на высоких кольях рыбацкие сети, под берегом стояли лодки, выдолбленные, как это делалось в течение веков, из толстого ствола старой ивы. Посреди Днепра качался большой паром с целой скирдой сена. Трое женщин и двое мужчин, упираясь ногами в деревянный настил на пароме, налегали на весла. У рыбацких сетей их уже ждали девушки, которые успели сложить сено, перевезенное раньше, в высокий стог и теперь кувыркались на нем, весело хохотали…

Коля вырос в городе. Ему редко приходилось бывать в деревне, а такого красивого села он никогда не видел. Он приехал сюда, чтобы навестить сестру, уже месяц работающую ветфельдшером в местном колхозе. Сестра почти целый день была занята своей работой, и Коля мог сколько угодно бродить по селу и по окрестным горам. Все его здесь удивляло, все казалось не обычным — и люди, и быт, и природа.

Он обратил внимание на то, что те, кто жил на горе, носили воду из низовых колодцев. Это было, конечно, нелегким делом, но люди годами привыкли к этому, и никто из них не жаловался. Они сплетали из лозы небольшие кольца, бросали в ведра. Коля никак не мог понять, для чего это делается.

— Для чего? — Переспросила у него женщина в черной бархатной корсетке с узорчатым коромыслом на плечах. — А чтобы вода не расплескивалась. Без таких колец воду не донесешь.

Женщина зашла во двор, поставила ведра, и Коля увидел, как она вынула из небольшой, обитой бронзой тележки что-то живое, но почти неподвижное, одетое в белую кружевную блузку, покрытую белым платком. Это была женщина без ног и к тому же слепая. На лице женщины отчетливо проступали остатки былой красоты.

— Акулина, пора уже в дом, — сказала женщина, держа калеку, как ребенка, на руках.

— Жалко солнца, — сказала калека, обвивая шею женщины левой рукой. — Вижу, оно уже к закату клонится.

«Вижу, — с горечью повторил Коля. — Слепые всегда говорят: вижу...»

Исполненный боли, невыразимой жалости к живому обрубку человека, он долго не мог успокоиться.

У Коли появились хорошие друзья — луговой сторож, у которого жила сестра, пасечник, рыбалки.

Он полюбил этих людей, их жизнь, их труд, их быт, ему и самому хотелось сделать для них что-то необычное, что-то такое, после чего у людей надолго остается в сердцах приятное чувство, хорошие воспоминания. Но он тут ничего не знал и ничего не умел.

Но однажды Коля зашел в кузницу, наполовину вкопанную в глиняную кручу. Бородатый кузнец взглянул не совсем приветливо на парня в новом костюме. Коля стоял в дверях и смотрел, как тот ловко выстукивает молотком то по наковальне, то по железу, почти как опытный музыкант по планкам ксилофона. Там, где он ударял молотком, плечистый парень в серой рубашке с закатанными рукавами стучал тяжелым молотом, из-под которого в разные стороны разлетались голубоватым веером сотни железных искр. А когда железная полоса потемнела, парень сильным движением засунул ее в кучу угля в горниле и начал двигать длинный деревянный рычаг мехов.

«Как при царе Горохе», подумал Коля. Затем он обратил внимание, что в углу кузницы лежит мощный вентилятор.

— Испорченный? — Спросил Коля у кузнеца.

Коваль посмотрел на него из-под густо-черных бровей, погладил рукой смолисто-черную бороду.

— А тебе что до этого, парень?.. Нам нет времени разговаривать с дачниками. Дачникам лучше побродить по нашим горам. Здесь для них интересного мало.

— А я не дачник, — сказал Коля. — Я смотрю, что у вас есть электричество, а вы, как цыгане, дергаете эту палку. Что с вентилятором?

— А ты в этом деле что-то понимаешь? — Уже приветливее спросил кузнец.

— Да немного.

— Ну, иди сюда, — сказал он и, взяв Колю за руку, повел в закуток, где среди ржавого железа стоял небольшой электромотор. — Эта музыка испортилась. А вентилятор исправен.

Коля снял костюм, остался в одних трусах и вместе с кузнецом вытащил электромотор с кузницы на свет. Они поставили его на широком деревянном столе, вкопанном в землю.

Проверив с помощью электролампы якорь двигателя, Коля сказал:

— Обмотку пробило. Надо перематывать.

— Это для меня так же понятно, как китайская грамота. Как же ее починить? — Спросил кузнец.

— Попробую. Может, справлюсь.

— А не сделаешь хуже?..

— Хуже не будет, — засмеялся Коля. — Куда уж хуже, если он у вас ржавеет без дела?..

— Тогда давай. Пробуй.

И кузнец исчез в кузнице, а Коля принялся за работу. Часы показывали одиннадцать утра. А когда он закончил перемотку и поставил якорь на место, солнце уже садилось.