Ветер шумит в тополях - [9]

Фернан приходит в себя.

ГУСТАВ: Фернан… Нужно будет подумать о том, чтобы удалить ваш осколок.

ФЕРНАН: Извините, я отключился на фразе о лаосских женщинах.

ГУСТАВ: А говорил я вам о кхмерских храмах?

ФЕРНАН:…Нет, или я это пропустил…

РЕНЕ: И какие же они, кхмерские храмы?

ГУСТАВ: И не спрашивайте, ибо описать их красоту невозможно.

РЕНЕ: В самом деле?

ГУСТАВ: Ну? Что вы скажете? И никакой тебе Мадлен, ни Шассаня, ни мрачных похорон, со всем покончено.

ФЕРНАН: А как туда ехать, в Индокитай?

ГУСТАВ: На пароходе! Индокитай — это пароход. Многомесячное путешествие… Заманчиво, а?

РЕНЕ: Не знаю, как Фернан в его нынешнем состоянии…

ГУСТАВ: Да Фернан в полном порядке. Отправимся ночью, а сестре Мадлен ничего не скажем, если вы боитесь.

РЕНЕ: Проблема не в этом.

ГУСТАВ: Благодаря вам, Рене, и спасибо большое за это, я осознал, что дольше находиться здесь невозможно.

РЕНЕ: Но я и не помышлял об Индокитае, я скорее думал о…

ГУСТАВ: Здесь мы выживаем из ума. Взаперти, наполовину в могиле. Разве не так, Фернан?

ФЕРНАН: Индокитай страшно далеко.

ГУСТАВ: Далеко? Да наплевать нам с высокого дерева, что это далеко! Для нас теперь всё далеко, какая разница. Вы меня разочаровываете, Фернан.

РЕНЕ: Будем действовать поэтапно.

ГУСТАВ: Само собой. Одномоментно не путешествуют.

РЕНЕ: Нет, я хочу сказать… начнем, например…. с пикника что ли…

ГУСТАВ: С чего?

РЕНЕ: На выходе из деревни есть поляна, на ней можно устроить пикник, если хотите.

ГУСТАВ: Пикник?

РЕНЕ: Ну да, пикник, или еще что-нибудь в таком роде, как хотите.

ГУСТАВ: И вы всерьез намерены отправиться на пикник?

РЕНЕ: А вы как думаете, Фернан?

ФЕРНАН: Право, не знаю. Конечно, это не так экзотично, как Индокитай, но и в этом предложении есть притягательная сила, должен сказать.

ГУСТАВ: (Фернану) Вы ставите Индокитай и пикник на одну доску?

ФЕРНАН: Нет, я только сказал, что оба предложения меня привлекают.

ГУСТАВ: Значит, по-вашему, полуостров Индокитай со всеми его богатствами и пикник на полянке одно и то же?

РЕНЕ: С вами очень трудно спорить, Густав.

ГУСТАВ: Если хотите спорить, будем спорить, но только я сразу хочу сказать относительно пикников: на мой вкус, нет ничего более отвратительного!

РЕНЕ: Тогда не будем больше об этом говорить…

ГУСТАВ: Что такое пикник, в сущности? Выходишь отсюда с плетеной корзинкой, где лежит хлеб, колбаса и бутылка молока. Плетешься, как последний идиот, до вашей полянки, там стелишь дурацкое одеяло, чтобы не промочить задницу, и вместе с двумя другими стариками будешь жрать ломтями болонскую колбасу. Я верно говорю?…

РЕНЕ: Не хотите пикника, так не будем больше об этом говорить… И потом, мы вовсе не обязаны всё делать вместе.

ГУСТАВ: Ошибаетесь!

РЕНЕ: Почему?

ГУСТАВ: Потому что так сложилось. У нас нет другого выбора.

ФЕРНАН: Я предлагаю компромиссное решение.

РЕНЕ: (Фернану) Сейчас он вам скажет, что больше всего на свете ненавидит компромиссные решения.

ФЕРНАН: Я предлагаю отправиться наверх!

РЕНЕ: Наверх — эту куда именно7

ФЕРНАН: Туда! На холм, где растут тополя.

ГУСТАВ: И где шумит ветер… Фернан прав, это неплохой компромисс между Индокитаем и пикником.

РЕНЕ: «Туда, где шумит ветер»! И, оказавшись там, наверху, вы замрете, разглядывая горизонт…. и ветер будет трепать ваши волосы.

ГУСТАВ: Почему вы так говорите?

РЕНЕ: Как именно?

ФЕРНАН: А что, собственно, мешает нам подняться наверх, Рене? Предположим, по каким-то мистическим причинам вы не любите тополя, это одно. Другое дело, что ничто не может нам помешать подняться наверх.

РЕНЕ: Ничто, если не считать осколка снаряда в черепе, и того, что Густав — патентованный сумасшедший — вы уж извините меня, старина, я только констатирую факты — вот и всё. Это единственные легкие помехи в задуманном кругосветном плавании.

ГУСТАВ: Вы забыли упомянуть вашу несчастную хромую ногу.

ФЕРНАН: Туда, где шумит ветер, Рене!

ГУСТАВ: А через неделю, смею напомнить, на нашу террасу явятся все трёхнутые обитатели богадельни и будут тут шаркать.

ФЕРНАН: Представьте себе реакцию Мадлен!

РЕНЕ: В конце концов, Фернан, вы отдаете себе отчет, что в вашем состоянии…

ГУСТАВ: Ветер, Рене, ветер!

РЕНЕ: Да нет, я понимаю символику. Разумеется, ветер — это прекрасно.

ГУСТАВ: Надо иметь вкус к эпосу, старина!

ФЕРНАН: Отдайтесь эпосу, Рене, поднимемся наверх! Сменим обстановку.

РЕНЕ: Да не хочу я никакого эпоса! Зачем вам, чтобы я ему отдался?!

ГУСТАВ: Тополя, Рене, тополя!

РЕНЕ: Ох, и надоели же вы мне со своими тополями! Пойду, пройдусь…

Выходит.

ГУСТАВ: С самого начала у него проблемы с тополями! Странно, а?

ФЕРНАН: Может, аллергия…

Затемнение

СЦЕНА 4

Густав и Рене. Рене читает, Густав рассматривает развернутую карту. Оба краешком глаза молча следят друг за другом. Статуя собаки теперь находится совсем рядом со стулом Густава, который поглядывает то в карту, то на верхушку холма. Не вполне понятно, разговаривает он сам с собой, с Рене или с собакой.

ГУСТАВ: Так вот… Мы находимся здесь… Тополя… наверху. Если идти по дороге, придется делать крюк минимум километров в шестьдесят… Глупо… Надо бы срезать. Держим курс на самый большой склон. Все время прямо… через шестьсот метров — перепад высоты, вполне осуществимо.