Ветер с Днепра - [12]

Наталья, Быцык и Евгешка, затаив дыхание, следили за тем, что происходит на воде. Первый испуг сменился восторгом, когда пионеры увидели, как уверенно и быстро поплыла Олеся. Она плыла прямо к гусю, за ней спешил Павлик. Это была большая неожиданность — горожанка плывет, как лучший пловец!

До Капитана Капитаныча Павлик и Олеся приблизились почти одновременно. С кручи было видно, как они оба начали бить руками и ногами об воду, чтобы прогнать обидчика. Вскоре освобожденный гусь был в руках отважных пловцов. Тогда Быцык сорвался с места и быстро побежал берегом. Он появился на лодке, спеша на помощь товарищам.

Еще десять–пятнадцать минут, и они были на берегу.

— Я совсем про лодку забыл, — сокрушался Быцык — а она же тут недалеко была, я на ней рыбу удил!

У гуся была немного повреждена нога.

— Большой сом, друзья! — сообщил Павлик. — Я видел, как он мелькнул хвостом.

— Ну, я же… Я же его… — лихорадочно зашептал Быцык. — Неужели так и не поймаю?..

Наталье пришлось лечить две ноги — гусиную и человеческую.

— Садись, Жень.

Евгений послушно сел.

— Какую ногу вывихнул?

— Вот эту… нет, эту…

— Ладно.

Наталья так дернула парня за ногу, что он аж грохнулся головой в песок.

— Ну, как?

— Ой, ничего. Немного легче.

Евгешка взял гуся на руки и, делая вид, что до сих пор хромает, медленно пошел в село.

— Олеся, — восторженно сказал Павлик. — Олеся!

И он дальше ничего не сказал. Только Наталья добавила:

— Да у нее же отец водолаз! Забыли? Все моря прошел насквозь!

История с этим прыганьем не осталась без последствий. Она натолкнула Олесю на интересную мысль. Вскоре в Млинках не было ни одного пионера, который бы не знал о водной вышке. Идею построить в колхозе такую вышку для прыжков в воду наиболее горячо встретил Павлик.

— Ой, как же хорошо, Олесь, ты придумала! Вы будете прыгать, а я на водоходе вблизи буду ездить, буду спасать утопающих!

— Ты еще сначала сделай его! — не удержался Кузька. И, взглянув на Олесю, замолчал.

Одно только беспокоило ребят: где достать строительный материал? Неожиданно в этом вопросе помог дед Галактион.

— Вот что я вам скажу, детвора. В колхозе, за домом правления, лежат хорошие горбыли. И досок там — уйма! Попросите у Иосифа Максимовича. Он даст. А меня за совет на водоходе вашем покатайте…

— Ты клепку с головы потерял? — набросилась баба Лизавета. — На водоходе! Как маленький, ей–право, как маленький!

— Баба, — строго ответил дед Галактион. — Я шестьдесят лет ездил на волах. Дай хоть на старость поеду на машине!

Итак, две вещи интересовали с тех пор ребят, — только о них и разговоров было, — водоход и вышка. Павлик должен оживить темпы своей работы и закончить водоход, а тем временем надо построить вышку. В изобретение Павлика еще не все верили, у некоторых пионеров жило в сердце сомнение — ничего не получится у Павлика, глупости! Другое дело — вышка! Все будут учиться прыгать с нее и, возможно, выучатся когда–то на водолазов, как Олесин отец. Каждому хочется побывать на морском дне.

Одного Евгешку не привлекали такие блестящие возможности. Во–первых, прыгать страшно, во–вторых, быть водолазом страшно; в-третьих, пусть прыгает тот, кто глупее, а он, Евгешка, принципиально против вышки.

Тем временем, когда Павлик увеличил темпы и в четвертый раз переделывал водоход и когда выбирали делегацию к председателю колхоза, чтобы он дал строительный материал, тем временем Кузька настойчиво, упрямо пытался разоблачить хулигана. Кто ударил Олесю камнем и отнял у нее платок с пряниками?

Дважды бегал Кузька в лес, обыскивал чуть ли не каждый куст, на каждой тропе присматривался к следам, подбирал окурки, бумажки… И наконец, нашел кое–что чрезвычайно интересное.

В тот же день Кузька прибежал прямо к Евгешке.

— Хулигана нашел!

— Где? Где же он? — спросил, немного бледнея, Евгешка.

Кузька торжественно вытащил из–за пазухи старый дырявый башмак.

— Вот он, хулиган! Сейчас все тебе расскажу.

И пока он будет рассказывать Евгешке, я расскажу вам, как пионерская делегация ходила к председателю колхоза и что из этого вышло. Но перед этим небольшое лирическое вступление. Если кто не любит лирики, может пропустить это место и читать строк на двадцать ниже.

Председатель колхоза Иосиф Максимович Макота стоял посреди поля. А вокруг волновался пшеничный океан. И не было в том океане ни синих васильков, ни осота, потому что, не бывает этой пакости в пшенице после прополки. С поля видно, как блестит внизу синим лезвием Днепр, а по Днепру пестрят лиловые леса и желтые песчаные косы. И не пели над хлебами звонкоголосые жаворонки, потому что они поют ранней весной. Но зато стрелами носились ласточки и вообще было прекрасно, даже без жаворонков.

Прекраснейший был хлеб. Пшеницы стояли густые, стояли высокой зеленой стеной. И когда сорвал Иосиф Макота полный колосок и положил себе на ладонь, он убедился, что дней через пятнадцать непременно начнется жатва, а если солнце будет ежедневно так припекать, то даже раньше.

Макота быстро вскочил на коня и погнал в колхоз, потому что две жатки до сих пор стояли неисправные.

На этом кончается лирика, потому что, прибежав с поля, Иосиф Макота остановился у кузницы и крикнул: