Ветер рвет паутину. Повесть - [44]
- Ура! - шепотом кричит он, опасливо оглядываясь на дверь. - Федор Савельевич сказал, что сегодня тебя выписывают.
- Да ну?! - обрадовался я. - Когда это он тебе сказал?
- Да не мне, врачам. В коридоре. А я услышал.
Входит профессор.
- Уже успел, пострел! - шутливо грозит он Веньке пальцем и спрашивает у меня: - Ну как, рад?
- Очень рад, - улыбаюсь я. - Все-таки надоело здесь, Федор Савельевич.
- Тогда собирайся. Дальше тебе можно лечиться и дома.
Выписывают! Я обнимаю Веньку и смеюсь от счастья. Снова к маме, к дяде Егору, к Леньке! Снова домой! Хорошо!
Венька увязывает мои книги, и сборы на этом заканчиваются. Затем он исчезает, бросив с порога:
- Скоро приду!
Проходит час, и тетя Даша приносит мне одежду. С какой радостью сбрасываю я полосатую пижаму и больничное белье и натягиваю свою рубашку! Десять минут - и я уже одет. Снова заходит Федор Савельевич, а с ним дядя Егор и мама. Она поправилась уже, недавно начала работать на своей фабрике, несколько раз была у меня. Мама молчаливая, задумчивая и бледная. Она смотрит на меня и уголком платка вытирает глаза - на моленьях она столько плакала, что сейчас слезы сами катятся у нее. Но врачи говорили, что со временем это пройдет.
- Тебя внизу дожидаются ребята, - говорит профессор. - Они приготовили тебе хороший подарок. Нет, нет, не спрашивай, сам увидишь…
Дядя Егор берет меня на руки и несет вниз. В вестибюле - Григорий Яковлевич, Венька, Алеша и Ленька. Я здороваюсь с ними и краснею: все-таки неприятно, когда тебя, такого большого, несут на руках.
Мы выходим во двор, и я вижу подарок, который мне приготовили Ленька и его товарищи - заводские комсомольцы. Дядя Егор уже успел рассказать мне о нем. Оказывается, когда Леня в первый раз еще пришел навестить меня в клинику, профессор сказал ему, что мне надо чаще бывать на свежем воздухе, и написал записку на специальный завод, чтобы мне сделали такую коляску: три колеса и два рычага. Как у меня была, когда я лежал в санатории. Руками работаешь и едешь.
Ленька записку взял, но никому ее не показал. Вместо этого он пошел в комитет комсомола мотовелозавода и рассказал обо мне. И комсомольцы после работы соорудили мне не коляску, а настоящий автомобиль. Правда, у него было тоже три колеса и два рычага, но зато над ними высился настоящий кузов, серебристый, обтекаемый, и коляска была похожа на машину невиданной конструкции. Вокруг нее уже толпились мальчишки.
- Нравится? - спросил Ленька.
- Очень! - с восхищением ответил я.
Он откинул крышку кабины, и дядя Егор осторожно опустил меня на мягкое сиденье. Я положил руки на настывшие рычаги.
Как солнечный луч, бесконечная и прямая лежала передо мной улица. Теперь я не буду на нее только смотреть из окна нашей комнаты. Она моя! И эта, и та, что плавной дугой уходит за высокие дома к железнодорожному переезду. Мой снег - мне больше никто не будет приносить его в погнутой алюминиевой миске; мои деревья - я могу подъехать к любому из них и погладить его по шершавой коре; мой ветер - колючий, морозный, тихонько гудящий в проводах!
Венька отвернулся, слепил снежок и изо всех сил запустил им в ворону, которая уселась на столбе. Дядя Егор покусывает прокуренные усы. Мама оперлась рукой на кузов моей машины, и у нее мелко-мелко дрожат губы. Григорий Яковлевич рассеянно хлопает себя по карманам, наверно, ищет пенсне. Ленька ковыряет носком туфли снег. Алеша внимательно рассматривает след реактивного самолета, прочертившего небо.
Не надо, люди! Слышите? Не надо! Все в порядке. У меня есть улица и три колеса. И есть вы. А это самое главное.
Я нажимаю на рычаги, и моя машина медленно катит по тротуару. Какой-то карапуз с завистью щелкает языком: «Вот это да! Ракета!» - и сбивает на затылок ушанку с оторванным ухом. И все - мама, дядя Егор, Григорий Яковлевич, Венька, Алеша и Ленька - весело переглядываются. Совсем другое дело!
Я еду все быстрее и быстрее, притормаживая только на перекрестках. Рядом со мной - Алеша и Венька. Они раскраснелись, запыхались, но не отстают.
- Сашка, а Сашка, - говорит Венька, когда я останавливаюсь, чтобы растереть онемевшие с непривычки руки. - А ведь ты теперь запросто можешь в школу ездить.
- Конечно, - подтверждает Алешка. - По-моему, это будет просто здорово.
- Ничего не выйдет, - отвечаю я и дую на руки. - Как я спущусь, чтобы сесть в коляску? Как зайду в класс? На костылях ковылять я еще только начну учиться. Пока, ребята, с этим придется обождать.
- Нет, не придется, - решительно отвечает Венька. - Твое дело - ездить. Остальное мы берем на себя. Правда, Лешка?
- Это ты хорошо сказал, - чуть помедлив, подтверждает Алеша. - Остальное мы берем на себя.
Взрослые догоняют нас, и Венька говорит Григорию Яковлевичу:
- С третьей четверти Сашка идет в школу. Вместе с нами.
- Отлично, - говорит Григорий Яковлевич. - Я завтра же поговорю с директором, чтобы наш класс перевели с третьего этажа на первый, в самую крайнюю от вестибюля комнату. Откровенно говоря, когда я увидел, как лихо Саша помчался по улице, я об этом тоже подумал. Заходить за ним будете по очереди, всем отрядом…
И вот я снова в нашей квартире. Тетя Таня суетится у накрытого стола и сердито командует:
Этот замечательный роман повествует о буднях научно-исследовательского института онкологии и медицинской радиологии. Герои его — врачи, учёные, исследователи — напряжённо, не жалея сил, борются с тяжёлой и коварной болезнью. Они ищут, экспериментируют, чтобы приблизить день, когда страшный недуг будет побеждён. Надежда… Это она даёт силы и больным и врачам бороться за торжество жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многоплановый социальный роман, посвященный жгучим проблемам современности: зарождению класса предпринимателей, жестокой, иссушающей душу и толкающей на преступление власти денег. Читателю предлагается увлекательный роман, в котором переплелись судьбы и сложные отношения многих героев. В нем есть не только злость и ненависть, но и любовь, и самопожертвование, и готовность отдать жизнь за любимого человека… Второе название романа — "Оружие для убийцы".
В глухом полесском углу, на хуторе Качай-Болото, свили себе гнездо бывшие предатели Петр Сачок и Гавриил Фокин — главари секты пятидесятников. В черную паутину сектантства попала мать пионера Саши Щербинина. Саша не может с этим мириться, но он почти бессилен: тяжелая болезнь приковала его к постели.О том, как надежно в трудную минуту плечо друга, как свежий ветер нашей жизни рвет в клочья паутину мракобесия и изуверства, рассказывается в повести.
О жизни ребят одного двора, о пионерской дружбе, о романтике подлинной и мнимой рассказывает новая повесть Михаила Герчика.
Многоплановый социальный роман, посвященный жгучим проблемам современности: зарождению класса предпринимателей, жестокой, иссушающей душу и толкающей на преступление власти денег.Читателю предлагается увлекательный роман, в котором переплелись судьбы и сложные отношения многих героев. В нем есть не только злость и ненависть, но и любовь, и самопожертвование, и готовность отдать жизнь за любимого человека…
О чём эта книжка?Валерик — главный её герой, — наверное, ответил бы так: «Ну, конечно, о нашей «Ракете»!»Верно. Все события, от первой до последней страницы, связаны с радиогазетой, которую ребята, несмотря на неудачи, всё-таки выпускают в школьный эфир…Но эта повесть о многом другом.Дружба и предательство, потерянное и завоёванное уважение, большая и мелкая ложь и настоящая правда — вот о чём задумываются герои книги.А Валерик, наверное, добавил бы: «И о том, как человек становится взрослым!»Но… Пусть ребята сами расскажут обо всём.
Автор пишет: «Порой кажется, что история жизни Ван Гога будто нарочно кем-то задумана как драматическая притча о тернистом пути художника, вступившего и единоборство с враждебными обстоятельствами, надорвавшегося в неравной борьбе, но одержавшего победу в самом поражении. Судьба Ван Гога с такой жестокой последовательностью воплотила эту «притчу» об участи художника конца века, что рассказ о ней не нуждается в домыслах и вымыслах так было».Книгу сопровождает словарь искусствоведческих терминов и список иллюстраций.Для старшего возраста.
Кто они такие, эти охотники и эти джихи? Миша Капелюшников а Адгур Джикирба впервые задали себе этот вопрос, когда получили странное письмо, которое начиналось словами: «Если ты можешь видеть кончик собственного носа, умеешь хранить тайну и не боишься темноты…» и завершалось подписью: «Охотник за джихами». Много приключений порешили ребята, пока не нашли ответа на этот вопрос. Они побывали в таинственной пещере, обнаружили загадочный ребус на скале, выкопали непонятные четырехугольные сосуды с остатками морской соли по углам и человеческий череп в глиняном горшке.
Другие названия: «До свадьбы заживет. Повесть о самой первой любви»; «Требуется сообщник для преступления». Повесть для детей, 1970 год.
Лухманова, Надежда Александровна (урожденная Байкова) — писательница (1840–1907). Девичья фамилия — Байкова. С 1880 г по 1885 г жила в Тюмени, где вторично вышла замуж за инженера Колмогорова, сына Тюменского капиталиста, участника строительства железной дороги Екатеринбург — Тюмень. Лухманова — фамилия третьего мужа (полковника А. Лухманова).Напечатано: «Двадцать лет назад», рассказы институтки («Русское Богатство», 1894 и отдельно, СПб., 1895) и «В глухих местах», очерки сибирской жизни (ib., 1895 и отдельно, СПб., 1896, вместе с рассказом «Белокриницкий архимандрит Афанасий») и др.
«Лужайка, которая виднелась с балкона из-за деревьев, была усыпана, как бисером, полевыми цветами. Ближе к балкону росли большие деревья, все в листьях, сочных, светло-зелёных. Листья шумели и вершины деревьев гнулись от ветра…».