Ветер полуночи - [16]

— Пожалуйста, мистер Ирвин, — пригласила его открывшая дверь маленькая смуглая горничная.

В дверях стоял Норман Стар — массивный, неуклюжий, словно вытесанный топором из огромной деревянной колоды, в темном костюме и с таким мятым, покрытым шрамами и рубцами лицом, словно оно было выковано молотом.

— Позвольте представиться. Я Стар, Норман Стар.

— Я знаю вас, сэр Норман. — В этом представлении самого себя, сделанном человеком, фотографии которого регулярно появлялись на страницах газет, ощущалось определенное самоуничижение. — Видимо, ваша горничная ошиблась… Я пришел к миссис Уэйн, по ее приглашению, сэр.

— Нет, мистер Ирвин, горничная не ошиблась. Рут скоро придет. Но сперва мне хотелось бы поговорить с вами. Присядьте, пожалуйста. — Он указал Биллу на кушетку, а сам опустился в хрупкое старинное кресло, готовое, казалось, развалиться под его тяжестью.

— Позвольте предложить вам виски? Кофе?.. Не желаете? Да и для меня еще рановато, — быстро согласился Стар с отказом Билла. Говорил он с едва заметным акцентом, словно родился в американской семье, воспитывался английской няней, а образование получил где-то в Европе.

— Прежде всего, мистер Ирвин, позвольте выразить мое глубочайшее соболезнование… Ваша супруга работала у нас… позвольте, позвольте… Да-да, свыше трех лет, и в связи с этим…

Билл раздраженно замигал, вновь услыхав: «…хотя это и не имеет отношения к фирме…», «…принимая во внимание…», «…компенсация…».

— Нет, нет, сэр Норман, — наконец, произнес Билл. — Ваш зять Аллан Уэйн написал мне примерно то же самое, но хотя еще я не успел ответить ему, я хочу сказать, что никакой компенсации не приму.

— Да? Вы это серьезно, мистер Ирвин? — Стар снова ухмыльнулся и пальцами правой руки принялся медленно отбивать дробь на подлокотнике кресла. — Вы не кажетесь мне дураком, а по опыту я знаю, что только болваны и жулики отказываются от денег. Ваша жена была в Фелклифе по делам фирмы, и, хотите вы этого или нет, мы все равно выплатим компенсацию наследникам. Как вы распорядитесь этими деньгами, разумеется, ваше дело. Если пожелаете, можете пожертвовать их какому-нибудь благотворительному заведению. Кстати говоря, я понимаю, что вам пришлось испытать вчера вечером…

— Вы знаете о Кеплине? — удивился Билл.

— Да. Полиция известила начальника транспортного отдела фирмы о том, что Кеплин убит и, возможно, был связан с шайкой, специализировавшейся на кражах грузов из машин. Но я пригласил вас, мистер Ирвин, не для разговора о Кеплине. Я хотел бы поговорить с вами о вашей супруге и об обстоятельствах ее гибели.

— О моей супруге? Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, ее смерть произошла не в результате несчастного случая?

— Этого я не говорил, мистер Ирвин. Лично я убежден, что ее смерть — следствие несчастного случая. И тем не менее меня очень интересует, где была ваша жена в последние дни жизни.

Стар встал, подошел к окну и принялся смотреть в парк. На освещенном солнцем лбу и правой щеке отчетливо выступили рубцы и шрамы. Это было лицо много страдавшего и продолжающего страдать человека. Наблюдая за ним, Билл подумал, что Стар, несмотря на все свое богатство, по-прежнему изгой, одинокий старик, который никому и ничему не принадлежит — слишком уж все в нем перемешалось.

Стар? Стерн? Билл заставил себя вспомнить, что ему известно о прошлом этого человека. Да, правильно, Моргенстерн. Эммануель Моргенстерн, до 1939 года торговец строительными материалами в Лемберге, а в 1945 году — один из тех, кто составлял балласт Германии — серый скелет в полосатой арестантской одежде, пытавшийся приветствовать союзных солдат, освободивших концлагерь, в котором он был заключен, и вряд ли умевший тогда улыбаться…

Однако позднее положение резко изменилось, и Эммануель Моргенстерн ожил. Он воскрес, подобно библейскому Лазарю, но без всякого чуда. В отличие от Джамбо Уэйна он женился не на падчерице босса, а на самом боссе. Вдова богатого строительного подрядчика Маргарет Бейн, которая на благотворительных началах вела работу с беженцами, обратила на него внимание, и через полгода они поженились. Вместо удостоверения «перемещенного лица» он получил британский паспорт, переделал свою фамилию на английский лад, а фирма «Бейн и Макинтайр» стала называться «Стар констракшн». Спустя три года его жена скончалась от инфаркта, оставив ему падчерицу шестнадцати лет, двести тысяч фунтов капитала и фирму. Еще через год деловой мир Лондона убедился, что имеет дело с солидной фирмой, и знак с ее девизом стал загораться на многих строительных площадках.

— Да, мистер Ирвин, — продолжал Стар, отворачиваясь от окна и улыбаясь. — Меня очень интересует, где побывала ваша жена в течение недели перед смертью в результате несчастной случайности. Вот нападение на вас вовсе не было случайностью.

— Вам известно и об этом? Вы верите, что оно действительно произошло? — заикаясь от неожиданности, переспросил Билл.

— Известно, мистер Ирвин. И я абсолютно уверен, что все произошло именно так, как вы рассказываете… Хотите закурить? Предполагается, что это успокаивает нервы, а у вас они, видимо, расстроены.