Ветер перемен - [4]

Софья сделала нетерпеливый жест:

– Вы вовсе не обязаны передо мной извиняться, Роман… Извините, не запомнила вашего отчества.

– Роман Михайлович. Я и не извиняюсь. Просто выражаю сожаление, что не смог вам помочь…

Голоса обоих звучали ровно, почти бесстрастно, но Роман волновался и догадывался, что его собеседница тоже волнуется. Лиза, чуткая, как все дети, перестала есть и с интересом смотрела за ними, переводя взгляд с одного на другого, точно наблюдала за игрой в пинг-понг.

– Так это вы тот самый дядя, который не дал маме денег на её картины? – догадалась она.

Роман искоса взглянул на Софью и понял, что та ждёт, что он ответит.

– Да, к сожалению, это так, – вздохнув, признался Роман. – Видишь ли, Лиза, так получилось…

Договорить он не успел, потому что девочка переменилась в лице и опрокинула вазочку с остатками подтаявшего мороженого прямо на его итальянский спортивный пиджак.

– Лиза!.. – ахнула Софья, вся залившись румянцем. – Что ж ты делаешь! Как тебе не стыдно!..

Но девочка и не думала стыдиться.

– А я нарочно, нарочно! – выкрикнула она. – Вы разговаривали, а я всё поняла! Это тот самый дядя, из-за которого у тебя не будет галереи! Он не дал тебе денег! Это из-за него ты всё время плачешь! – и повернулась к Роману: – Ты плохой, злой! Уходи!

– Замолчи, Лиза, – строго, но не повышая голоса, сказала Софья. – Ты поступила очень плохо, дочка. И я очень этим огорчена.

Девочка виновато опустила голову, и Роман с удовлетворением отметил про себя, что Софья не стала требовать от ребёнка: «Немедленно попроси у дяди прощения!..», а сделала это сама.

– Извините, Роман… Роман Михайлович, – пробормотала она. – Мне очень жаль, что так получилось… Ваш пиджак… Но, думаю, его ещё можно спасти. Может, вы зайдёте к нам? Мы живём в соседнем доме, и у меня наверняка найдётся что-то, чем можно свести пятно.

Из-за румянца смущения Софья сейчас казалась совсем юной. Роман невольно отметил, насколько мать и дочь похожи, даже несмотря на то, что Лиза всё ещё хмурилась и дулась, а лицо Софьи было встревоженным и виноватым.

– А ваш муж? Он-то как воспримет моё появление у вас дома? – осведомился Роман.

И тут же пожалел, что спросил, потому что выражение лица Софьи вновь переменилось. Из растерянного оно тут же сделалось печальным.

– Мой муж погиб три года назад, – отстранённо произнесла она, отвернулась и стала глядеть в окно на охапку листьев, которую ветер гнал по тротуару.

– Папа летел на самолёте и остался на небе, – добавила Лиза с какой-то очень серьёзной, совершенно взрослой интонацией.

– Простите. Мне жаль… – пробормотал Роман и вдруг подумал, что их сегодняшний разговор только и состоит что из этих слов: «простите», «извините», «жаль», «сожаление»… Наверное, ему стоило бы отказаться от предложения Софьи, расплатиться, покинуть кафе и навсегда забыть об этой симпатичной художнице и её забавной дочурке. Но вместо этого он сказал:

– Был бы очень признателен вам за помощь.

Они действительно жили в соседнем доме, явно ещё дореволюционной постройки, с высоченными потолками, широкой лестницей и светлым подъездом, настолько просторным и красивым, что его хотелось по-петербургски назвать «парадное». Квартира Софьи оказалась не такой большой, как обычно бывает в подобных домах, но оформлена она была настолько изящно, что Роман невольно залюбовался комнатой, в которую его пригласила хозяйка. Несколько пейзажей на нежно-кремовых однотонных обоях, окна украшают льняные гардины и пара цветущих растений, мебели немного, только самое необходимое, но она со вкусом подобрана и несёт на себе лёгкий отпечаток старины. Небогато, да зато уютно. И сразу чувствуется, что здесь живёт творческая натура.

Лиза тут же убежала, наверное, к себе в детскую. По донёсшимся откуда-то из глубины квартиры электронной музыке и неестественно оживлённым голосам Роман догадался, что она смотрит мультики. Софья забрала пиджак, пригласила Романа сесть и удалилась, оставив его одного. Он подошёл к окну, выходившему во двор, и от нечего делать стал глядеть на качающиеся ветви деревьев, с которых уже почти облетела листва.

«А почему у вас нет детей?» – спросила его эта егоза. И он искренне не знал, что ей ответить.

На самом деле ему всегда хотелось, чтоб у него была семья и ребёнок. А лучше двое, дочка и сын, именно в таком порядке. Но первая жена, Маргарита – они были однокурсниками и поженились ещё студентами, – детей как-то не жаловала и говорила, что их пара не готова, как она выражалась, «обзаводиться потомством». Сначала надо встать на ноги, сделать карьеру и состояться как личность. И они дружно вставали, делали и «состаивались». Роман занялся инвестициями, Рита после мехмата закончила ещё и социологический факультет, стала крупным специалистом по маркетингу и на удивление быстро превратилась из жизнерадостной и легкомысленной хохотушки в расчётливую, жёсткую бизнес-леди. Оба были так заняты каждый своим делом, что не оставалось времени не только на возможных детей, но и друг на друга. Как-то незаметно они стали совершенно чужими людьми, которым вообще не о чем было поговорить, кроме собственной работы. Когда четырнадцать лет назад они наконец развелись, Роман вдруг понял, что, собственно, ничего в его жизни принципиально не изменилось. Он давно уже был одинок, несмотря на формальное наличие семьи.