Ветер перемен - [211]

Прю не успела договорить до конца, как Юджиния бросилась к двери. Лиззи и Джинкс видели, что мать уходит, и почувствовали себя как выброшенные на берег моряки, потерпевшие кораблекрушение. Но не проронили ни слова.

У дверей веранды Юджиния обернулась и отдала последнее приказание:

– Я хочу, чтобы вы все немедленно отправились на корабль. Миссис Дюплесси, Прю, Олив! Все оставьте здесь. Мы пришлем за вещами потом. Я иду искать Поля и разбираться, что тут происходит. Лиззи и Джинкс, никаких вопросов. Делайте, что вам сказано, и все!

В это время Прю вспомнила, куда ушли мужчины.

– На холм, миссис! – крикнула она вслед Юджинии. – Это там будет развлечение. По-моему, они назвали его Джалан.

* * *

Подъем на холм Джалан весь зарос лианами. Джорджу приходилось постоянно останавливаться, чтобы высвободить то ногу, то руку. Он обернулся и посмотрел на остальных: на старого мистера Пейна, сэра Чарльза Айварда, молодого Уитни и Риджуэя – и как только им удается выглядеть такими свежими и невымотанными. Даже султан, отягощенный бременем королевских крисов,[46] огромным тюрбаном, множеством одеяний, не казался утомленным и суетливым. Подъем плохо сказывался только на одном единственном человеке – Лэнире Айварде. Он хватался за лианы, словно хотел откусить от них кусочек, отпихивал султанских слуг, когда они хотели поддержать его, и повисал на растущих вдоль тропинки деревьях.

Поравнявшись наконец с Джорджем, он тихо пробормотал:

– Не могу поверить, что вы ввязались в это. Нас там не должно быть. Султан намеревается сразу провести казнь! Сех будет…

Но Лэниру пришлось отстать, так и не закончив своей мысли. Тропинка была слишком узкой для двоих, и султан считал смертным грехом разговор, в котором он сам не участвовал. Сегодня благословлялись только общие для всех разговоры, только то, о чем могла говорить вся процессия. Лэнир вернулся на свое место в колонне и стал ждать случая, чтобы договорить до конца то, что хотел сказать.

Джордж видел, как Лэнир метнулся в кусты, его все больше начинало беспокоить, что Лэнир Кинлок Айвард, раджа-мада и наследник отцовского титула, был явно не в себе. Казни, скажет тоже! Султан никогда не допустит такого, особенно перед гостями. Джордж не мог понять, чего они так паникуют по поводу Сеха или почему Лэнир торопит с обсуждением того, что должен был сделать Огден Бекман, и всего, что связано с заговором свергнуть султана. Да еще так в открытую! Под самым носом у султана. Лэнир может сколько угодно думать, что у малайцев неполноценные мозги, сказал себе Джордж, но это у нашего раджи-мады не хватает шариков в голове.

Размышляя над услышанной неприятной новостью, Джордж старался не отставать от колонны, идти со всеми в ногу. Сообщение выбило его из колеи, если не сказать больше. Ну что прикажете делать?! Ему приходится полагаться на слова человека, у которого вместо мозгов пюре из зеленого горошка, а два других советчика – старые перечницы, от которых нет никакого толку. Продолжая лезть в гору, Джордж ломал себе голову, как ему быть. Тропический шлем на голове раскалился, стал съезжать на уши, налезать на лоб, кожаная лента внутри промокла, вбирала влагу, как губка. К тому же стоило ему поднять ногу, как ботинок обязательно подцеплял какой-нибудь вылезавший на тропинку вонючий куст! Джорджу хотелось вынуть платок и обмахнуться, глотнуть холодной воды и присесть под сосной на каком-нибудь холме в Мэне. «Но откуда это взять, – сказал он себе. – Нельзя раскисать или показывать слабость. На тебе тут вся ответственность, мой мальчик, – повторял и повторял про себя Джордж. – Это мой бал. Старого Джорджи-Порджи. Я тот, на чьих плечах лежат интересы Экстельмов. Балом правлю я, а никто иной. Через день-другой я выдам несколько ружей, пусть султан немного поиграет со своими игрушками, потом подожду, когда прибудет Браун, и режим развалится без лишних слов. Совершенно непотопляемый план, какой я только видел, и Огден Бекман, чего бы там ни пел Лэнир, был всего лишь мелкой сошкой».

Джордж наполнился заслуженной гордостью, как же, его будут благодарить, когда этот маленький гамбит будет разыгран. Будет куча благодарности, а некоторые завистники станут кусать локти. «Джоржи-Порджи, пудинг с пирогом. Целовал девчонок, а те от него бегом…»

Размышления Джорджа прервал голос Лэнира.

– Мы не можем идти туда, – шипел тот. – Пойти туда – это гибель. Уж я-то знаю Сеха! Я был с ним в джунглях. Говорю вам, я его знаю!..

– Мой дорогой Лэнир! – крикнул султан, шедший во главе процессии, – не желаете ли поделиться с нами чем-нибудь?

Он громко рассмеялся над собственной шуткой. Его большой живот заколыхался, и когда солнечный лучик выхватывал рубин, изумруд или ряд сапфиров, украшавших его тюрбан, то казалось, будто головной убор султана начинает дрожать.

Султан щелкнул пальцами, покрутил ладошками, что послужило для его придворных знаком, что нужно поучаствовать в шутке – сегодня он был настроен проявить к Лэниру снисходительность. Султану не хотелось, чтобы представление, которое он приготовил для мистера Джорджа Экстельма, было испорчено. Его почетный гость должен захотеть увидеть новые ружья в работе, с помощью которых от пленных останется одно только мокрое место, злополучный мятеж будет подавлен, а негодяй Махомет Сех схвачен и приведен к нему на веревке, как жалкая свинья. Сегодня будет очень приятный день, заверил себя султан, очень приятный день!