Ветер ночи - [4]

Сеси с несчастным видом сжалась в кресле. Руки у нее были связаны за спиной. Ее глаза с отчаянием и надеждой смотрели на Кейна. Каменный пол был забрызган кровью, а двое стариков, забившихся в угол кухни, не слишком-то торопились помочь девушке. Не мог этого сделать и грузный мужчина, лежавший посреди комнаты в багровой луже. Кейн отвернулся и сел у длинного стола.

– Граналь, вина! – рявкнул Джересен на пожилого мужчину, утирающего разбитые губы. – Принеси вина, а потом прикажи жене пожарить мяса. И сделай все как следует, иначе сам знаешь, что тебя ждет. Ладдос, сходи с ним.

Джересен уселся напротив Кейна.

– Дом разрушен, однако в подвале есть еще бутылки с хорошим вином; они не разбились во время осады, представляешь?.. Так говоришь, просто проезжал мимо? Интересное стечение обстоятельств…

Кейн решил перейти к сути дела.

– Ты что-то говорил о сокровищнице.

Капитан-вальданец хмыкнул.

– Серебро, золото, драгоценности – столько, сколько сумеем унести. Если будем действовать быстро.

– Как быстро?

– Лучше, чтобы до рассвета нас здесь уже не было.

– Но здесь же ничего нет, кроме костей двух армий.

– Есть кое-что – если знаешь, где искать, – заверил его Джересен. – Почти тридцать лет прошло с тех пор, как пала Линортис, но то, что мы ищем, не гниет.

Старик вернулся с запыленными бутылками. Джересен удовлетворенно наблюдал, как тот наполняет кубки. Ему не терпелось все рассказать Кейну.

– Черт возьми, Кейн, ты ведь знаешь эту историю не хуже меня. Как Масал из Весретина собрал армию в горах Мицея и отправился с сотней тысяч воинов объединять в империю земли Северной Латроксии. Камнем преткновения стала Линортис – город-цитадель, которую невозможно было покорить – так считалось.

Твердыня, воздвигнутая на вершине горы. Ее правители повелевали огромной долиной и веками считали обитателей равнин Латроксии своими вассалами. Масал знал: он должен покорить Линортис. Сначала он опустошил маленькие города и деревни у подножия крепости, потом начал осаду. Сто тысяч человек против одной-единственной крепости… Это была не битва, а нескончаемая бойня!

Неприступные стены на вершине скал… О боги! Сколько тысяч воинов сгинуло в бессмысленных атаках! Два года Масал осаждал Линортис. Два года его исполинские метательные машины забрасывали крепость камнями, копьями и горящей смолой.

Жители Линортис, не сдаваясь, отвечали огнем. Смерть лилась дождем стеклянных снарядов с горящим фосфором и смертоносными газами, тайну которых маги Линортис добыли из недр земли. Всевозможные бедствия, эпидемии, голод уносили все новые и новые тысячи воинов. Армия завоевателей таяла на глазах, цветущая страна становилась пустыней, а Линортис все сопротивлялась. Масал, который не проиграл ни одного сражения, не смог поставить крепость на колени ни силой оружия, ни голодом: в город каким-то чудом поступало продовольствие… В конце концов, Масал все-таки покорил Линортис – благодаря предательству. Внутри скалистого пика существовали тайные ходы, ведущие в долину. Через два года осады кто-то показал Масалу дорогу внутри горы и в безлунную ночь провел захватчиков в город… Заключительная битва была жестокой, хотя крепость оказалась застигнутой врасплох, а два года осады ослабили защитников. К рассвету Масал стал повелителем города мертвых. Равнина у подножия крепости была усыпана разбившимися телами тех, кто избежал клинков его солдат… Масал предал Линортис огню, хвастаясь тем, что никого не пощадил. Но его мечты об империи умерли вместе с городом. Из армии победоносных завоевателей уцелело едва ли тысяч двадцать. Масал вернулся в Весретин; все, что осталось от его замысла, земля, высохшая добела, выжатая во имя войны до последней капли крови.

Джересен сделал паузу, чтобы глотнуть вина. Кейн ждал, надеясь услышать что-нибудь сверх того, что всем известно.

– Среди прочих трофеев Масал захватил оставшуюся в живых Реалис – юную дочь Йосахкора, последнего правителя Линортис. Иметь при себе в качестве наложницы дочь врага – это доставляло ему своеобразную горькую радость. Когда его охватывало отчаяние, он нередко жестоко забавлялся с Реалис, пока не оказалось, что та должна родить ему ублюдка. Говорят, Масал хотел ее убить, но девушка исчезла. «Она сбежала!» – орал Масал… Реалис и в самом деле каким-то чудом сбежала. Как? Помогал ли ей кто-то уцелевший из Линортис? Или это был враг Масала, который хотел использовать незаконнорожденного как орудие мести?

Кто знает… О Реалис больше никто ничего не слышал… И вот сейчас, через двадцать лет, до Масала донеслась весть о том, что Реалис, сбежав, укрылась среди немногочисленных беженцев, живущих в руинах на поле битвы, и родила дочку. Тайну эту выдал один бродяга. Ему приглянулась девчонка, но он не мог к ней подобраться – она все время находилась возле Реалис, умирающей в горячке.

Как-то ночью он подкрался достаточно близко, чтобы подслушать, как мать на смертном одре рассказывала дочери о таинственной комнате, спрятанной где-то в скале под Линортис, комнате, полной драгоценностей и золота. Бродяга не смог подобраться поближе, чтобы услышать, где спрятаны сокровища, но дочь находилась возле матери до конца и слышала все. На следующий день бродяга попытался выкрасть девушку, но его схватили и избили так, что он едва не умер. Однако он сбежал и, едва держась на ногах, пришел к Масалу – сообщить ему о дочери. Он-то воображал, что ему перепадет какая-нибудь кость, когда тиран завладеет богатствами. Вместо этого Масал вынул из него всю душу, чтобы удостовериться, что это не ловушка. На дыбе паршивец горланил много и громко. На свете мало людей, которых убедить так же трудно, как Масала.