Ветер над островами - [44]

Не помню я долготы Москвы, но широту помню. Как раз вот эта, где написано «Новая Фактория». И надпись эта возле маленького кружка, прилепившегося снизу к материку или огромному острову размером с Австралию, наверное, только сильно вытянутую с запада на восток. А все пространство снизу, до самого северного тропика, было заполнено невероятной мешаниной из множества островов, словно кто-то пазл из нескольких тысяч кусочков собирать намеревался, да так и передумал, бросил все на столе, как есть.

– Вот это да… – протянул я, озадаченно почесав в затылке. – И много островов заселено?

– Около двух процентов, – явно из школьного курса ответила Вера.

– А что на остальных?

– Где ничего, а где пока и не был никто, – пожала она плечами. – Людей мало, едва успевают справляться с той землей, что у них есть.

– А кто где живет? – спросил я. – Как понять?

– Вон пунктиры красные, – показала она пальцем. – Это границы. К западу – франки, к востоку – турки.

– А дальше что к востоку? – перескочил я пальцем за следующий пунктир.

– Дикая территория, – ответила девочка. – А дальше азиаты какие-то живут, но турки с ними не общаются вообще, а нам туда ходу нет. Живут себе и живут, в общем, нам не мешают, а мы – им.

Если я все правильно понимаю, то россыпь островов смело уходит куда-то в бывший Китай, так что появление азиатов в тех краях не слишком удивляет.

– А вот это что за пятна?

Я показал на несколько заштрихованных зон на материке, а заодно и некоторых группах островов.

– Это опасные области. Там что-то осталось от старого мира, что теперь в этих местах жить не дает.

– В смысле? – заинтересовался я.

– Отрава всякая, – пожала она плечами. – Люди там не живут, даже дикари. Уроды какие-то попадаются, люди рассказывали, кто раньше бывал. Церковь велит таких сразу убивать, как только увидишь.

– Радиация? – спросил я, опасаясь, что Вера даже не знает, что это такое.

Но ошибся – ответила она сразу, вопросу моему не удивившись:

– И радиация, и химия какая-то осталась. Раньше хуже было, постепенно очищается. Но есть места, куда человеку нельзя. Или можно, но очень ненадолго. И только пьяному.

На последней фразе она засмеялась, а мне вспомнилась история про единственных выживших поблизости от Чернобыльского взрыва – работниках бойлерной, которые валялись в тот момент пьяными в дрова. Ну что же, помнят люди, как эффективно бороться с радиацией.

– А это что? Можно глянуть? – спросил я, обнаружив висящую на стене винтовку с длинным стволом.

– Конечно, смотри, – кивнула девочка. – Это школьная винтовка, их так у нас называют.

– А почему? – удивился я.

– Потому что с десяти лет такую дают каждому ученику и учат стрелять, – объяснила она. – А ты должен отработать ее цену, пока школу закончишь, и затем уносишь ее с собой. Не отработал – лентяй, все смеяться будут.

Винтовка, как и все остальное местное оружие, поражала качеством изготовления. Она была однозарядной, с продольно скользящим поворотным затвором, ложей красноватого дерева и восьмигранным стволом синевато-дымчатого оттенка. Сверху на ствольной коробке был откидной прицел с разметкой на пятьсот метров, сбоку маленькая табличка с именем девочки – «Вера Светлова». И все, никаких там дарственных надписей или чего-то другого.

Рядом на крюке висел небольшой патронташ, который я открыл, не удержавшись. Достал один патрон, покрутил в руках. Больше всего на «мелкашку-переростка» похож, но гильза все же довольно длинная. Точно, видел такой в магазине. И был раньше подобный патрон, специально против собак, для револьверов «велодог». Название такое, потому что публика на велосипедах каталась, а собаки ей портки рвали. Почтальонам в особенности. Ну и начали продавать компактные револьверы для противособачьей обороны, а патроны как раз на эти похожи были.

– Это что за калибр? – спросил я.

– Шесть миллиметров, «детский», – ответила Вера. – Он только в таких винтовках. А такие винтовки только школьникам достаются. Другое дело, что потом до самой старости многие из них стреляют – гильзы самые дешевые, выгодно тем, кто практикуется много. Еще охотятся с ними часто.

Тут она мне про важное напомнила, о чем я и спросил немедленно:

– Насчет практики: а где пострелять можно? Ни винтовка не пристреляна, ни револьвер. Так не годится, особенно если я твой «защитник».

– В дюны можно выйти, туда. – Она махнула рукой, указывая вдоль береговой линии, на восток. – Можем после преподобного сходить. Хочешь?

– Конечно, – ответил я. – А тебе не говорили, что если хочешь стрелять уметь, то надо тренироваться?

– Я на купчиху готовилась, а не на стрелка, – улыбнулась она лукаво, явно издеваясь. – Счеты там, дебет с кредитом, «итого» писать в книге.

– Ну а раз со мной связалась, то будешь и на стрелка, – безапелляционно заявил я. – Сама в подопечные напросилась.

– Тогда я ее с собой возьму, – сказала она, протягивая руку за своим оружием.

Я отдал ей винтовку, а затем спросил, подумав:

– Ты мне вот что скажи… даже девочек стрелять учат. А приходится им потом стрелять?

– Бывает, – ответила Вера буднично, запихивая винтовку в чехол. – Кто на островах живет, куда турки налетают. Здесь вот с неграми стычки бывают. Разбойники есть. Пираты есть. Турки ходят в наши воды за добычей.