Ветер и море - [10]

Кортни села на край стула и крепко сжала губы, а доктор, к ее досаде, улыбнулся.

– Значит, передо мной свирепый бывалый морской пират, да? Что ж, посмотрим... – Он закатал ей рукав до плеча и смыл запекшуюся кровь и грязь, а потом с трудом удалил кусок тряпки, которым она завязала рану, чтобы остановить кровотечение, и от этой процедуры Кортни побледнела. Потребовалось три куска ткани, чтобы полностью очистить раненое место, а потом еще сухой кусок, чтобы наложить его на свежую струйку крови, пока доктор решал, что делать дальше. – Думаю, это рана от осколка разорвавшегося снаряда. Похоже? – Изумрудные глаза встретили его взгляд. – В числе других моих качеств есть еще и то, что я на протяжении семи лет служил в военно-морском флоте. – Под пристальным взглядом Кортни его улыбка пропала, и он выпрямился. – Сколько тебе лет, сынок?

– Я вам не сын.

– Вполне справедливо. Но ведь у тебя есть имя?

– Корт, – помолчав, ответила она.

– Корт? Что ж, отлично. И сколько тебе лет, Корт?

– Вполне достаточно, чтобы перерезать вам горло от уха до уха и получить от этого удовольствие.

Доктор взглянул на нее, нисколько не испугавшись. Он чуть не рассмеялся над этой напускной храбростью, но вовремя остановил себя и жестом указал Дики, какие инструменты ему потребуются.

– Тогда, я надеюсь, ты достаточно взрослый, чтобы сидеть спокойно, пока я буду зашивать это?

Кортни покосилась на свою рану. Она не видела ее без покрова грязи и обрывка тряпки, но по боли и количеству крови, засохшей на руке, знала, что это был вовсе не маленький порез. Но при виде глубокой рваной борозды она почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и быстро отвернулась.

– Боюсь, рана очень глубокая. Тебе повезло, что не задета артерия и кость, по-видимому, цела. – Доктор увидел, что Кортни закрыла глаза и с трудом сглотнула. – Можешь снять рубашку, пока мы не начали. Потом я найду тебе что-нибудь чистое из одежды.

– Нет! – быстро возразила она, и слабость ее мгновенно улетучилась. – Нет, я... – Кортни плотно сжала губы и отвернулась.

– Как хочешь, – пожал он плечами. – Хотя я не могу понять, почему отсутствие запаха может быть истолковано твоими товарищами как трусость. Вот, возьми это.

– Зачем? – Кортни хмуро посмотрела на деревянный брусок, который доктор ей протянул.

– Будешь держать его в кулаке и сжимать, – мягко ответил он. – Или, если захочешь, можешь кусать его, когда я начну. Даже у самых храбрых людей есть предел боли, которую они способны выдержать молча.

Кортни перевела взгляд с лица доктора на кусок дерева.

– Между прочим, меня зовут Мэтью. Мэтью Рутгер. Возможно, тебе доведется услышать, как меня ласково называют Ротгат[1], но не обращай на это внимания. Они отлично понимают, что их жалкие жизни зависят от моего мастерства. Поэтому они знают, когда стоит им проиграть в кости, какое бренди я люблю по вечерам и каких, женщин предпочитаю. Тебе поможет, если ты вдохнешь.

Кортни сделала вдох и крепко зажмурилась. Он говорил, чтобы отвлечь ее, чтобы она не обращала внимания на иголку с ниткой, вонзающуюся в ее тело, но это ему не удалось. Почувствовав, как у нее по лбу стекает пот, Кортни так сильно ухватилась за край стула, что ее руки задрожали, а пальцы свело судорогой.

– Я уже заканчиваю, – утешил ее доктор. – Еще два... один... готово!

Кортни громко выдохнула, и ее тело сотрясла дрожь. Ее рука отчаянно дрожала, и только через несколько минут у нее прояснилось зрение и в висках перестало стучать. Глухой мальчик коснулся ее плеча и протянул ей кружку рома.

– Выпей, – предложил Рутгер, – худшее уже позади.

Кортни взяла кружку и двумя жадными глотками проглотила крепкий напиток, который опустился в ее пустой желудок как пушечное ядро. Пока она старалась восстановить дыхание и способность мыслить, доктор закончил бинтовать ей руку.

– Лучше? – с улыбкой спросил он.

– Да, я... – Она запнулась, чувствуя, что, кроме них, в комнате теперь появился кто-то еще. Оглянувшись на дверь, Кортни увидела высокого светловолосого американского офицера, небрежно прислонившегося к косяку.

– А-а, – доктор проследил за ее взглядом, – лейтенант Баллантайн. – Это визит вежливости, или ты нуждаешься в моих услугах?

– Ни то ни другое. – Лейтенант сделал шаг вперед, и при его приближении Малыш Дики неожиданно испуганно попятился от стола. – Я просто шел в трюм посмотреть, удобно ли разместили наших гостей. Мальчик готов присоединиться к ним? – спросил он, кивком указав на Кортни.

– Я залатал ему руку, если ты это имеешь в виду, но не уверен, что готов отправить его в трюм.

– Он сражался так же яростно, как все они, – пожал плечами Баллантайн. – Мне кажется, он заслужил право разделить с ними награду.

– Адриан, ради Бога, он же еще ребенок!

– Разве мы все не были когда-то детьми?

– И посмотри, к чему ты пришел, – вздохнул Рутгер. – Быть может, дав ему хоть полшанса...

– Размягчился к старости, да, Мэтью? – У Баллантайна опустились уголки рта. – Или это просто желание приютить еще одного бездомного?

– Я не называю размягчением попытку дать мальчику шанс. Ты отлично знаешь, что случится с ним, если он проведет следующие два месяца запертым в трюме, как крыса.