Ветер и меч - [15]
Едва мы отсалютовали друг другу, она спросила:
— Горгоны оказались не такими, как ты ожидала?
Это не дело — разговаривать во время поединка, можно сбить дыхание, особенно если нет достаточного опыта.
Но я ответила, парируя удар:
— Не совсем.
— Они приняли тебя враждебно?
— Они меня приняли, а после бросили в змеиную яму.
И больше не дала ей возможности говорить, потому что, если бы она промедлила отбить мой выпад, это бы ей дорого стоило. Я крепко погоняла ее по двору, однако она отвечала мне достойно.
Несомненно, Митилена делала значительные успехи в боевом искусстве, а ведь еще год назад она не знала, за какой конец держать меч. Для удобства она приспустила рубаху до пояса, и я впервые обратила внимание, сколько у нее на теле шрамов — вероятно потому, что мне дважды тыкали в глаза, что у меня их нет. И ее шрамы были получены не в бою и не от меча. Я напомнила себе, что должна учитывать это, общаясь с Митиленой.
Хотя я порядком теснила ее, она ни разу не расслабилась, не поддалась ни на одно обманное движение или выпад, упорно, твердо и разнообразно отражая мои атаки. За это я первой предложила ей сделать передышку. Это требовалось ей, а не мне, но пусть она сохранит лицо.
— Ты будешь им мстить? — спросила она, едва отдышавшись.
— Кому?
— Горгонам. — Она явно удивилась моей забывчивости.
— А-а! Нет, я им уже отомстила.
— Но ты же будешь с ними воевать!
— Разумеется, буду, но по другой причине. Иначе бы я просто вызвала сюда гарнизон с Керне и уничтожила это Змеиное Болото, а не затевала столько дел сразу.
— Ну, да — это строительство порта, флот, все опять бегают, высунув языки… Ихи вон рванул на остров к своей сестрице-супруге… Ты что, не знала, что они поженились?
— Нет. Но, насколько я помню, у них такой обычай.
— По крайней мере, он мог бы поставить тебя в известность.
Мне не понравился тон, которым все это было доложено. Нехорошо это звучало, как-то отдавая мужскими сплетнями. Но я заставила себя проглотить это замечание, поглядев на ее шрамы.
— А ты их осуждаешь?
Нет, — задумчиво произнесла она. — Брак между кровными родственниками, пожалуй, единственный, с которым я могла бы смириться. Брат — это тот, кто больше всех мужчин похож на тебя, а, следовательно, меньше всех вызывает отвращение.
Все это было для меня слишком сложно.
— Ну, а мои взгляды на брак ты знаешь?
— «Можно, но не обязательно»?
— Да. Продолжим.
На сей раз она первой атаковала меня, даже не дав мне времени принять оборонительную позицию. Это уже нечто! Я ушла из-под удара, однако клинок свистнул возле самого моего уха.
Я уже пронаблюдала, какова Митилена в обороне, и готова была позволить навязать себе ее маневр, только для того, чтобы посмотреть, какова она в нападении. Но, как выяснилось, она этого не хотела, а хотела продолжить разговор.
— У тебя нет злобы против Змеиного Болота, и все же ты собираешься с ними воевать. Нет ли здесь противоречия? И нет ли насмешки судьбы? Ведь они почитают Богиню, и ты — тоже.
Ее клинок ударился о мой, и я, крутанув кистью, высвободила руку для нового удара и отступила на шаг.
— Видишь ли, в действиях горгон, которые могут напугать и отвратить тех, кто впервые с ними столкнется, есть своя правда. Они берут человеческое существо и делают из него другое, новое, воздействуя на его волю, ломая либо закрепляя ее. В сущности, это равносильно рождению на свет, вот почему, вероятно, они так мало придают значения первому — естественному — рождению. Но я уже все это прошла, я рождена, обучена и отлита в форму.
— Но они могли этого не знать и поступить соответственно.
— Да. И все равно, я права, а они — нет.
— Почему?
Мы равномерно наносили и отбивали удары. В рубке дров и то больше Вдохновения. Но такое упражнение также имеет ценность, по крайней мере, укрепляет руку.
— Потому что горгоны и атланты замкнулись каждые в своей скорлупе. Одни — в поклонении тьме материнского лона, из которого не ищут выхода, другие — в своем солнцепоклонничестве, уродливом возвеличивании мужского начала. Заметь, что и у тех, и у. других есть своя истина и свои достоинства, но, закоснев в себе, они превращаются в свою полную противоположность. Правильное становится неправильным, цветение — гниением. И…
— Ты хочешь разбить скорлупу?
— Можешь назвать это так. Но я назвала бы это воссоединением разделенного целого… Да, именно так. Горгоны и атланты должны объединиться, только так им удастся вернуться на оставленный Путь.
Мы оказались в опасной близости друг от друга, когда рубить было почти невозможно — не оставалось места для замаха. Но Митилена продолжала наносить удар за ударом, как кузнец по наковальне, уже не заботясь о точности, а лишь проверяя, что способна вынести моя рука. Может быть, если бы на другой руке у меня был щит, она била бы по щиту. Я терпеливо сносила все это.
— И путь к объединению должна указать им ты?
— Путь к объединению должна указать им Богиня. Моя задача — привести их к Ней. Когда-то она обитала на Змеином Болоте. Но, как змеи сбрасывают кожу, так и она бросила свое старое облачение и ушла оттуда.
