Херб Томпсон пошел к телефону, вызвал междугородную, попросил соединить.
— Извините, — отозвалась телефонистка. — Там повреждение на линии. Когда починят, мы вас соединим.
— Так телефонная линия в самом деле вышла из строя!
Томпсон кинул трубку. Он бегом пересек холл, открыл чулан, выхватил шляпу и пальто.
— Простите! — крикнул он. — Вы ведь не обидитесь? Мне, ей-богу, очень жаль, — сказал он изумленным гостям и жене, застывшей с кофейником в руках.
— Херб! — возмутилась она.
— Мне надо ехать, — бросил он. И стал натягивать пальто.
В дверь словно бы кто-то тихонько заскребся.
Хозяева и гости превратились в слух.
— Кто бы это мог быть? — спросила жена.
Шорох послышался снова, очень слабый.
Томпсон поспешил к двери, остановился и стал слушать.
Снаружи раздался едва различимый смех.
— Чтоб мне провалиться, — проговорил Томпсон. С удивленной улыбкой и вздохом облегчения он взялся за дверную ручку. — Этот смех я узнаю где угодно. Это Аллин. Он все-таки приехал, на машине. Спешит поделиться своими невероятными байками, не мог подождать до утра. — Томпсон хихикнул. — Наверное, привез с собой приятелей. Там вроде бы много голосов…
Он открыл дверь.
На веранде было пусто.
Томпсон не удивился, лишь состроил хитрую физиономию и рассмеялся.
— Аллин? Брось свои шуточки! Входи. — Он включил на веранде свет и огляделся. — Ты где, Аллин? Ну, входи давай.
Ему в лицо подул слабый ветерок.
Томпсон на мгновение задержался в дверях; внезапно его до костей пробрал холод. Потом он шагнул на веранду и боязливо огляделся.
Внезапно налетевший ветер захлопал полами его пальто, взъерошил волосы. Ему снова почудился смех. Вдруг ветер обогнул дом, задул со всех сторон, бушевал с минуту и улетел.
Ветер замирал, жалобно плакал в ветвях, улетая прочь; возвращаясь к морю, Целебесу, Берегу Слоновой Кости, к Суматре и мысу Горн, к Корнуоллу и Филиппинам. Слабея, слабея, слабея.
Томпсон стоял, похолодевший. Вернулся в дом, закрыл дверь и оперся на нее спиной; недвижный, с закрытыми глазами.
— Что стряслось?.. — спросила жена.
