Ветер богов - [131]

— Спасибо!

— Учтите, Эдано-сан, — рассмеялся хозяин, поставив пустую рюмку, — «спасибо» вы сказали своему эксплуататору. Ведь так нас называют коммунисты?

— А вы говорите, что стоите вне политики, Уэда-сан, — отшутился гость.

— Хочется дать ещё один совет, — продолжил хозяин. — Учитесь, возможности у вас будут, если снова не женитесь и не обзаведетесь кучей детей.

— Это моя мечта — учиться, — серьезно ответил Эдано. — Постараюсь стать настоящим строителем.

— Да, — пошутил Уэда, — именно это вам нужно. Ведь коммунисты собираются построить новый мир? Меня, правда, вполне устраивает капитализм, и поэтому мне хватит того, что я знаю. Кстати, у меня имеется приличная техническая библиотека, и если вам будут нужны книги, пожалуйста. Но как посмотрят ваши товарищи-коммунисты на то, что вы будете общаться с эксплуататором, пользоваться его хранилищем знаний?

Эдано — возможно, сказалось и выпитое сакэ — почувствовал себя свободнее:

— Нет, Уэда-сан, коммунисты — не религиозная секта. Ленин говорил, что коммунисты должны взять у старого общества все достижения науки и культуры, ведь их создавал народ. А за книги я очень благодарен, если вам это не доставит лишних хлопот.

— Ну, — удивился хозяин, — вы стали настоящим марксистом. Где вы успели? А насчет книг скажу жене, я мало сижу на месте — дела. Так выпьем за знания, рад буду вас видеть дипломированным специалистом. Может, когда-нибудь и вы создадите свою фирму и будете прижимать меня или моего наследника конкуренцией.

— Нет, этого никогда не будет.

— Конкуренции или фирмы?

— Ни того, ни другого, Уэда-сан.

— Напрасно! Тогда выпьем просто за вас. До дна!

Уэда осушил рюмку. Сакэ оказало свое действие и на него. Он расстегнул ворот и ослабил ремень брюк.

— Вы попали в очень удачный день, Эдано-сан. Наша фирма заключила выгодный контракт, и я могу позволить себе сегодня выпить, поболтать. Признаться, Эдано-сан, мне даже импонирует, что вы не связаны с бизнесом. Бизнес подобен бегу на длинную дистанцию — если не можешь вырваться вперед, старайся держаться плечо в плечо с основной группой, иначе сойдешь с дорожки. Откровенность между деловыми людьми немыслима, каждый сам за себя и против всех. Особенно трудно приходится нам, владельцам мелких и средних фирм. Любимое дитя правительства — крупные корпорации, банки… Война в Корее, объективно говоря, влила в деловую жизнь нашей страны новые силы. Вы думаете, если бы не война, наша фирма смогла бы получить подряд на верфях?..

Чувствовалось, что хозяин дома упивается своим красноречием.

— Я не сторонник войны, Эдано-сан, но мои субъективные взгляды не могут помешать мне воспользоваться благоприятной ситуацией. Это объективная реальность, уважаемый Эдано-сан. Ведь вот взять нас с вами. Объективно мы антиподы — эксплуататор и эксплуатируемый, но субъективно мы можем относиться с уважением друг к другу, тем более что мы связаны многим пережитым в прошлом, воспоминаниями. Выпьем за это. До дна!

Уэда лениво поковырял закуску, достал пачку сигарет.

— Курите!

Эдано с удовольствием взял сигарету. Беседа по-настоящему заинтересовала его.

— Вы, коммунисты, всё-таки идеалисты, — переменил тему разговора хозяин. — Мне кажется, вы механически переносите коммунистические доктрины на нашу страну. Не учитываете, например, национальный характер японцев, традиции, привычки.

— Я и мои товарищи по партии тоже японцы, — возразил Эдано. — К тому же это общие слова, Уэда-сан. Так же можно сказать и о вас, что вы не знаете характера японцев.

Хозяин одобрительно кивнул головой. То, что гость возражает, ему понравилось. Разве может завязаться интересный разговор без столкновения мнений?

— Хорошо, — согласился он, — приведу несколько примеров проявления чисто японского характера. Ещё когда я учился, нам рассказывали такую историю. Один самурай любовался рекой. Неожиданно берег обвалился, он упал в воду и стал тонуть. Услыхав крик, случайно проходивший человек спас его, вытащил на берег. Самурай поблагодарил спасителя, но, когда тот пошел своим путем, он догнал его и задушил.

— Задушил? За что?

Хозяин рассмеялся:

— Вот видите, а вы ещё спорили со мной. Всё очень просто — самурай не хотел, чтобы был хоть один свидетель его позора: ведь он вынужден был просить помощи. Поняли?

— Нет! — честно признался Эдано.

— Хорошо. Вот вам другой пример. Вы знаете, что на Токийском процессе был осужден и казнен генерал Доихара Кэндзи. Он выходец из дворянской семьи, был очень способным молодым человеком. Но разве мало было способных молодых людей? Тогда он сфотографировал в обнаженном виде свою шестнадцатилетнюю сестру-красавицу и послал фотографии наследному принцу. В результате сестра стала первой наложницей принца, а её брат получил высокий пост. И все, понимаете, все были восхищены умом молодого человека. Вам такой пример тоже ничего не говорит?

— Нет!

— Ну хорошо, — голос хозяина утратил снисходительный тон, — только в императорской армии в войну были камикадзе. И вы ведь тоже были одним из них. Разве это не пример национальной особенности японского характера?

Эдано отложил в сторону сигарету.

— Извините, Уэда-сан, но вы меня нисколько не убедили. Позвольте заметить, вы сами плохо знаете наш японский характер. Самурай, потомок дворянского рада Доихара Кэндзи, камикадзе… А я мог бы привести массу примеров, как мои товарищи помогали друг другу и навсегда сохраняли благодарность. Да, бедняки тоже иногда торгуют своими дочерьми, но их вынуждает к этому голод, их сердца обливаются кровью, у них нет ничего общего с поступком Доихары. Ну, а камикадзе… Среди них много было простых парней вроде меня, но, вы ведь знаете, нас обманули. Что мы тогда понимали? А токийские шоферы, которых называют камикадзе… Дайте им сносный заработок, и никто из них не будет рисковать, выколачивая лишние иены. Национальный характер, японцы — единая семья, воля небес… Нет, нас этим больше не обманешь. Да какая же это семья? Разве братья — бастующий рабочий и полицейский? А владелец шахты и шахтер, вынужденный из-за нищеты продавать дочь? Или тот же шофер и хозяева компании… Нет, Уэда-сан, такая семья нас не устраивает…