Ветчина бедняков - [11]
Она склонилась над холодеющим маленьким тельцем… Это был маленький мальчик, худенький, с цыплячьей шейкой, выглядывающей из потертого джемпера, непослушными рыжими вихрами и веснушками… Он был без сознания. Убогая одежда пропиталась кровью.
— Сколько ему лет? — они никак не отреагировали на ее вопрос. Она прикрикнула: — Сколько ребенку лет?!
— Три года и один месяц, — сказала старшая. И снова добавила (но уже менее уверенно) — он упал с лестницы.
— Вы бабушка? — спросила она.
— Нет. Я просто знакомая.
— Няня! — добавила мать, — она няня. Смотрела ребенка. Он у нее находился.
Она обернулась к фельдшеру, который стоял за ней с недовольным выражением лица. Резко бросила:
— носилки и приготовить смотровую! Всех собрать!
— Филипп Викторович будет недоволен… Он еще в прошлый раз заметил… У нас с вами будут неприятности…
— Я сказала — носилки! — и, не в силах выдержать ее взгляд, фельдшер поплелся выполнять приказание.
— Если есть какие-то проблемы, мы пойдем в другую больницу! — равнодушно бросила девица, — все равно уже время потеряно….
— Время потеряно? — переспросила, словно не понимая русский язык.
— Для моей работы! Я по ночам работаю! — заявила девица.
— Вы что… ребенок… он же… — она почти задохнулась, — он…
— А, отлежится, и ничего! — девица махнула рукой, — так уже бывало не раз! Но лучше все-таки дать пару таблеток.
Она не успела ответить — прибыли носилки. Она переложила ребенка на них, отшвырнув прямо на пол грязную простыню, и побежала вперед так быстро, как только хватало сил. Капельницы… раствор, быстро текущий в вену… Аппарат считывания сердечного ритма… Дорогостоящее оборудование современной реанимации… Все это могло обмануть кого угодно, но только не ее… Мальчик умирал. И вся эта бесполезная куча железа не сможет его спасти…. Мальчик умирал… В висках топором палача стучало самое страшное словно на земле: поздно. Слишком поздно. Поздно…. Опустив руки, она стояла, глядя в его лицо. Бледное маленькое лицо, с которого близкая смерть уже снимала прекрасные детские краски. Ее сердце пронизывали боль и отчаяние, настолько сильные, что не могла устоять на ногах. Темнота подступала к глазам. В сердце словно вонзался раскаленный нож. Она захлебывалась собственными отчаянием и беспомощностью….
Она вспомнила, что так уже было — однажды. Вспомнила совершенно не связанный с этим момент, но так уж устроена человеческая природа — пытаться амортизировать свою боль… Ее память словно ставила амортизирующий барьер из прошлого между тупым отчаянием и ее мозгом…. Это было на втором курсе, когда они проходили курс в анатомичке. В тот день им предстояло анатомировать труп ребенка. Мальчика пяти лет, умершего от врожденного порока сердца. Профессор, который вел курс, предложил ей сделать первый разрез (она была одной из лучших студенток в их группе). Она подошла к столу. Ребенок был как живой. Ей казалось, он спит. Просто спит, его надо немного потрясти за плечо и разбудить… она протянула руку и прикоснулась к его плечу, почувствовал пальцами твердый лед. Профессор удивился:
— Что вы делаете?!
Отчаяние и беспомощность… отчаяние и беспомощность, захватив в вихрь, чуть не сбили с ног, не разорвали ее мозг… отчаяние, чужая боль и беспомощность… Словно впервые в жизни с ее глаз спала пелена и она по — настоящему увидела жестокую неизбежность равнодушной смерти. Зарыдав, она бросилась прочь из морга. Никто не стал ее удерживать. Потом, запершись в женском туалете, она рыдала почти час, рыдала отчаянно, без остановки, словно у нее разорвалось сердце. Это был первый случай на весь институт. Обычно после работы в анатомичке студентки бежали в женский туалет не с рыданиями, а с жестокой рвотой…. На следующий день профессор сказал ей:
— Вы слишком остро воспринимаете чужую боль. Это плохое качество для врача. Иногда врач должен причинять боль, чтобы спасти от еще больших страданий.
Но что она могла сделать, если это были и отчаяние, и беспомощность? И вот теперь отчаяние и беспомощность снова упали на ее мозг, только удесятерились в своем размере.
Мальчик умирал. Она знала это так ясно, как знала свое имя. Он был почти мертв, когда его привезли в больницу. И только современное оборудование реанимации поддерживало в нем тоненькую нить жизни этот час, поддерживало, но все-таки не могло удержать до конца. С лица ребенка оттерли кровь. Но в уголках губ не исчезала алая тяжелая капля. С каждым вздохом, когда в его легкое вонзалось поломанное ребро, эта капля становилась все больше и больше. Он был очень красив, этот малыш с непокорными рыжими вихрами, которые вились из — под больничных проводов, словно протестуя против неизбежной жестокости смерти. И трогательные веснушки на восковой коже были похожи на маленькие погасшие солнца. Боль становилась все больше. Теперь это была боль не беспомощного перед лицом смерти врача, а боль женщины и матери — матери, чей сын спит дома в теплой кроватке. Трехлетний ребенок с травмами, не совместимыми с жизнью! Какие грехи мог так страшно искупать трехлетний малыш?
Внезапно ее мысли приняли другое направление. Она вспомнила холодную констатацию фактов во время осмотра. Черная корка засохшей крови запеклась вокруг губ. Раздвинув губы (чтобы выяснить происхождение этой корки), она с огромным удивлением обнаружила, что у ребенка не хватает двух зубов на нижней челюсти. И эти зубы он не мог выбить при падении! Похоже, зубов не было там давно. Она похолодела: каким образом ребенок трех лет мог потерять два нижних зуба? Дальше — больше. На теле — застарелые синяки. Неправильная форма кисти руки (как после перелома, на который не накладывался гипс). Кровоизлияние в мозг и рванные раны на голове, под волосами. Сломанное ребро, которое врезалось (нет, вмялось!) в легкое. Кровавые раны на спине и какой-то обрыв вдоль позвоночника…. Обрыв… Вернее, разрыв. Не веря себе, она вызвала коллегу их хирургического отделения. Пожилой мужчина лет 60 — ти был в таком шоке, что почти не мог говорить. Но заключение его не вызывало сомнений… Поспешив выдать это страшное заключение, он поторопился сбежать из реанимации, как будто в ней поселилась чума. Когда он выбегал (забыв даже закрыть за собой дверь), глаза его подозрительно слезились. Она стояла у кровати, держа в своих застывших руках крошечную ладошку. Мальчик дышал тяжело. Все реже и реже… он распахнул глаза (удивительные черные глаза, похожие на две оливки) широко — широко, не жмурясь от яркого света ламп… с удивлением сделал круг глазами по комнате. Потом остановился на ней. Влажные детские глаза удивительной красоты. Глаза ангела. В них светилось спокойствие. И какая-то радость. Или не радость….. но это было очень трудно назвать…. Словно то, что он видел, то, что не могла видеть она сделало его старше и мудрее, чем целый мир. Он что-то прошептал. Она наклонилась ближе. Он повторил громко и отчетливо:
Если в стене старинного замка вдруг приоткрылась дверь, это еще не значит, что в нее нужно входить. Существует средневековая пословица: «дьявол обожает монастыри». Особенно те, за стенами которых скрывается страшная тайна, уходящая корнями в глубокое средневековье, и начавшая жизнь заново в современности.Отправляясь в автобусное путешествие по средневековым замкам Европы, главный герой ничего не знал о дверях, открытых в стене. После катастрофы автобуса, вместе с двумя случайными спутниками, он находит заброшенный замок в лесу.
…Январь 1942 года. Одесса захвачена немцами и румынами. В городе голод, холод, страх и смерть — не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не казнили. Оккупанты свирепствуют — за каждого убитого офицера или солдата они расстреливают десятки мирных одесситов. У Зинаиды Крестовской была возможность эвакуироваться, но она решила остаться в Одессе для подпольной работы, тем более, что ее непосредственным руководителем стал любимый человек — Григорий Бершадов. Однако через какое-то время Зина с ужасом узнает, что не только оккупанты убивают мирных людей — в смертельной схватке сошлись свои, не щадящие никого для достижения своей цели…
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.
Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…
В павильонах построенной в Одессе почти на берегу моря кинофабрики «Мирограф» снимается очередной фильм. Но приглашенных на главную роль актрис одну за другой находят лежащими в гробу, усыпанными дивными цветами и… с петлей на шее. Чтобы закончить фильм, директор кинофабрики приглашает саму Веру Холодную. Неужели и ее жизни что-то угрожает? При этом актрису обещает охранять сам Мишка Япончик, не устоявший перед ее чарами…
...1919 год. Одесса переходит из рук в руки — от красных к белым и от белых к красным. Наконец в городе окончательно устанавливается советская власть. И все же спокойствия нет — тут и там происходят бандитские разборки, совершаемые с какой-то необычной жестокостью. Появляются настойчивые слухи о том, что Мишка Япончик не погиб — он жив и вернулся в Одессу. И цель его — добыть сокровища, спрятанные в катакомбах. Таня прекрасно знает, что это не так, что Мишка мертв, и ей просто необходимо разоблачить того, кто зверствует под именем Японца..
Возможно, это наш мир, а может нам так только кажется. Эта Земля полна опасных загадок, о которых не стоит говорить. Впрочем, вы итак не узнаете о них, ведь не зря же работники «ОКС», «Х», «Надзора» и многих других скрытых ведомств рискуют жизнями, чтобы мир спал спокойно, как и Непобедимые твари Земли… Для ОКС настают тяжелые времена. На Западе «Х» готовит спецоперацию прямо в самом сердце своего давнего врага. Сектанты с неизвестными целями нарушают периметр «Заповедника 4». А в Москве, несмотря на запрет, вновь встречаются старые друзья.
Эта книга о жителях современной российской деревни, об их чувствах, взаимоотношениях, о поисках выхода из трудных ситуаций, в которые их ставит судьба. Каждый надеется обрести понимание и поддержку, но не каждый способен вести себя достойно у той черты, за которой нельзя уже лгать ни себе, ни другим. Рано или поздно всем предстоит сделать выбор между чужими и своими, между падением и взлётом, между ненавистью и любовью. Книга будет интересна не только молодому поколению, ищущему ответы на вечные вопросы, но и взрослым людям, чей жизненный опыт так или иначе пересекается с сюжетами этих рассказов.
![Время мечтать [повесть и рассказы]](/storage/book-covers/ff/ff78f61582c7cc7d46b3752f781fae4383c2a2da.jpg)
Герои всех произведений сборника — обычные люди, которым весьма не повезло оказаться в необычных ситуациях. Каждый ищет свой выход: кто-то с честью, кто-то с пользой, кто-то — как получится… Ну, а что считать победой и какую цену можно за неё заплатить — каждый определяет сам.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Абстрактно-сюрреалистическая поэзия. Поиск и отражение образов. Голые эмоции. Содержит нецензурную брань.