Весы - [64]

– Щедрый у тебя приятель! В конце концов, лодка-то его…

– Не такой уж щедрый… – неохотно отозвался Христофор. – Я ему из каждой командировки привожу блесны – шведские, канадские… Да и все мастерство в том, чтобы вытащить рыбу, а ловится она сама.

Мы пообедали рыбой в масле. Хорошие, щедрые порции ничуть нас не затруднили. Снова выпили бутылку «розе».

– Ты, старикан, ложись отдыхай, – посоветовал Христофор. – А я приготовлю ужин. Попойка будет вечером.

Второго приглашения не потребовалось – сильное летнее солнце вконец истощило меня. И все-таки прежде, чем сомкнуть глаза, я успел спросить:

– Ты знаешь Минку? Сестру Лидии?

– Знаю, – неохотно отозвался Христофор. – Приличная девочка, но чересчур чувствительная.

– Она бывала здесь?

– Только один раз. Мы тогда так упились, что вряд ли у нее остались приятные воспоминания.

Я спал до шести часов как мертвый, – так любят выражаться люди, – и проснулся очень бодрым, я бы сказал, в неком просветлении. С чувством необыкновенной легкости, желанием двигаться. Но главным было не это, а то, что просветление ощущалось в голове; мне казалось, что память вот-вот вернется ко мне. И так как Христофор все еще хлопотал в маленькой кухоньке, я пошел пройтись.

Когда я вернулся, весь дом благоухал рыбой и приправами, главным образом, чесноком. Рыба с чесноком – такого я не знал и не мог вылущить из своей памяти. Но блюдо в конечном счете оказалось превосходное.

С рыбой мы пили белое вино – «мускат», как и полагается в таком случае, а когда прикончили бутылку, я ощутил, что у меня развязывается язык. И я рассказал ему свой сон – очень подробно, будто описывал нечто, стоящее у меня перед глазами. Христофор выслушал меня с неожиданным, я бы сказал, необыкновенным интересом, будто я рассказывал увлекательную сказку. Даже забыл о своей рюмке. Когда я наконец умолк, он долго не спускал с меня глаз. – Слушай, старикан, в этом сне что-то есть.

– В любом сне что-то есть… По крайней мере, так говорят психологи.

– Оставь психологов, они меня не интересуют! Этого их умишкам не понять!

Он одним духом опорожнил рюмку и возбужденно заговорил:

– Я тоже расскажу тебе сон. Видел я его давно, пятнадцать лет назад. Тогда мы с тобой еще не были знакомы… Будешь слушать?

Слушать не хотелось, но я махнул рукой:

– Давай, раз начал.

– Тогда я только что женился. В первый раз и, будем надеяться, в последний. Не по любви и не из расчета, а, пожалуй, по склонности. Жена у меня была на редкость красивая – на мой вкус, разумеется. Немножко пухленькая, вся такая розовая, похожая на пончик с мармеладом. И ужасно ленивая! Уходя по утрам, я оставлял ее на кровати и там же заставал в обед – с остатками клубничного варенья на губах. Это меня не трогало или, по крайней мере, мне так казалось. Главное, что я заставал ее дома, а не на каком-нибудь бойком месте. Мы жили тихо и мирно, ни разу не поссорились. Она даже готовить не умела, да мне это и не требовалось. Я и без того никому не позволяю готовить для себя. Старикан, скажи мне, действует тебе на нервы этот образ или не действует?

– Немножко действует, – признался я.

– Да, немножко, в том-то все и дело. И еще я должен сказать, что мы спали в одной комнате, но в разных кроватях. По моему желанию – я не мог бы спать в одной кровати даже с Афродитой. И вот однажды ночью она мне приснилась. Не буду рассказывать тебе весь сон, но мне снилось, что я душу ее за горло. С какой-то дикой свирепостью, как душат змею! Питона, например. Я ее душу, шея у нее становится все тоньше и тоньше, вытягивается в корабельный канат, но я все не могу открутить ей голову. Ведь отвратительно?

– Ничего, давай дальше.

– Проснулся я потрясенный, бросился в ванную; меня рвало так, что кишки вывернулись наизнанку. Потом я вымылся и снова вернулся в спальню. Юлия проснулась и смотрела на меня, ничего не понимая. Старикан, хочешь верь, не хочешь – нет, но шея у нее была вся красная, будто я в самом деле душил ее.

Я испугался – лицо его застыло в гримасе, как у параноика. Он смотрел на меня, будто я и есть тот самый питон, на котором он пробовал свои мускулы.

– Ты шутишь! – заметил я как можно спокойнее.

– Клянусь тебе, старикан, это правда! Верно, есть фанатики, которые в религиозной экзальтации способны пустить себе кровь между ребрами. Но какая могла быть связь между живым человеком и сном? Неужели она была во мне – то есть не она, а ее дубликат?

– Тебе и это снилось, – уверенно сказал я. Он озадаченно умолк, хотя и ненадолго. I – Может быть… Ну, неважно. Я не затем рассказываю тебе всю эту историю. Прошло два года, я совсем забыл свой отвратительный сон. Или просто прогнал его из памяти. И вот однажды вечером я действительно чуть не удушил ее! Точно таким же образом! И не во сне, старикан, а на самом деле. И самое главное, я не знал, за что душу ее, просто она мне надоела до смерти. Он замолчал. Что можно было ему сказать? Я отошел к окну и посмотрел на улицу. Ночь была такая темная, непроглядная, что я ничего не увидел. А вчера мне показалось так светло! Что если я попал в какое-то иное время, подумалось мне. И я снова осмотрел комнату.