Весы судьбы - [3]

До Агнес доходили некоторые из этих слухов, не говоря уже о том, что каждый шаг Гордона освещался вездесущими репортерами центральных лондонских газет. Но представить себе, что он станет близким другом ее деда, она не могла. И даже не потому, что страдала снобизмом, — просто граф Тимоти Рокуэлл был слишком замкнутым человеком, чтобы на старости лет завязывать отношения с новыми людьми, а острый язык старика и раньше отбивал охоту у окружающих иметь с ним дело.

Впрочем, возможно, никакого знакомства не состоялось бы, если бы не та роковая прогулка, когда дед поскользнулся и сломал шейку бедра.

…Обещания, данные у постели умирающего, отдают романами Диккенса, подумала Агнес. И вот теперь она в тупике и совершенно не представляет себе, что предпринять, чтобы не нарушить клятву.

Господи, ведь она и так делала все, что могла!.. Эти свадьбы приносили в бюджет имения пусть маленький, но устойчивый доход, помогая содержать прислугу и давая молодым жителям поселка возможность подработать в выходные.

В ее планы входила организация пансиона для приезжих в стенах усадьбы, но для этого необходимо было отремонтировать и заново оборудовать весь дом. Вряд ли стоило рассчитывать на то, что люди станут платить свои кровные за холодные спальни, продуваемые насквозь ванные комнаты без горячей воды и прочих удобств, допотопную кухню и обшарпанную столовую.

Вспомнив про эти планы, Агнес быстро суммировала свои маленькие доходы, пытаясь понять, осилит ли она обустройство трех комфортабельных спален к Рождеству. Слава Богу, с рабочей силой не было никаких проблем, — Тимоти Рокуэлл завещал, чтобы старая прислуга осталась при имении и получала жалование от наследницы Спрингхолла, хотя, по большому счету, такому количеству людей нечего было делать в усадьбе и раньше, а тем более теперь.

К чести Агнес, она каждому смогла найти применение. Томас Барнет, плотник, собственноручно изготовил столы. Джон Коллинз, садовник, поставлял живые цветы и помогал с оформлением букетов и гирлянд для свадебных церемоний. Миссис Хокс, экономка и повар в одном лице, отвечала за меню. И все вместе они искренне радовались, если могли хоть чем-то помочь Агнес, денно и нощно хлопотавшей о том, чтобы сохранить усадьбу, которая давала им средства к существованию.

Лет двадцать назад этим людям, из поколения в поколение служившим в семье Рокуэлл, не так уже и трудно было бы найти хорошо оплачиваемую работу в соседних крупных городах, Бирмингеме или Ноттингеме, но времена экономического бума в Англии миновали, неквалифицированный труд стал привилегией приезжих эмигрантов из Африки или Индии, и молодым людям из деревни стало трудно найти себе применение. Редкую неделю к Агнес не обращались с просьбой найти хоть какую-нибудь работенку для «нашей Мэри» или «нашего Джона».

Служащие в усадьбе платили чисто символическую плату за проживание в коттеджах, разместившихся на территории поместья, но и эти домики отчаянно нуждались в ремонте. Но самое главное, Агнес безуспешно ломала голову над тем, как оплачивать содержание своего раздутого штата зимой, когда нельзя будет больше организовывать свадьбы на открытом воздухе.

Она было подумала о том, что можно сдавать большую гостиную и бальный зал для танцевальных вечеринок, но будет ли спрос на такое предложение? Тихая, дремотная окраина Уорикшира не пользовалась особым вниманием богатых английских семейств, и на этот проект вряд ли стоило особо рассчитывать, в особенности если учесть, что рядом находился куда более популярный среди любителей развлечений Ковентри с его суперсовременным отелем.

Свадьбы — это совсем другое дело. Трудно было придумать для торжественной церемонии бракосочетания лучшее место, чем древний роскошный спрингхоллский парк, и более живописные декорации, чем старинная георгианская усадьба, в решетчатых окнах которой сверкало, рассыпаясь на миллионы осколков, солнце.

Свой современный вид особняк обрел во времена наполеоновских войн, когда Эдвард Рокуэлл перестроил главное здание, придав фасаду импозантность и добавив к нему крылья-флигели. Один из них соединялся с конюшнями, от другого пролегала крытая дорожка к оранжерее. Теперь она стала ветхой, зияющей черными провалами на месте стекол, и оттого производящей особенно унылое впечатление на зрителя…

— Мне нужно спуститься и посмотреть, как там идут дела, — сказала Агнес сестре, наблюдая за тем, как ее подчиненные, разодевшиеся по случаю свадьбы в старинные ливреи с париками, торжественно задергивают вход в шатер.

Сьюзен сколько угодно могла глумиться над невестой, но родители новобрачной, не скупясь, заплатили за возможность отпраздновать свадьбу в старинной английской усадьбе. А чувство долга, унаследованное Агнес от деда, требовало, чтобы мероприятие, за которое она взялась, было проведено на самом высоком уровне.

— А что, они дополнительно платят за то, чтобы хозяйка имения лично прислуживала им за столом? — со смешком поинтересовалась Сьюзен. — На их месте я бы обязательно потребовала, чтобы эта услуга была в ассортименте.

Чаша терпения Агнес переполнилась. Она слишком долго пребывала в напряжении, волоча на себе воз обязанностей, и сносить насмешки по этому поводу не собиралась.