Весы смерти - [8]

Гарет дал одну карту пэру, другую взял себе. Сейчас они уже слушали, переводили глаза с его губ на свои карты.

— …Ну, а как подошла пора открываться, мы только поглядывали друг на друга через банк, который вырос до потолка, а он тут— р-раз, и выдал нам полный флеш. До сих пор перед глазами стоит: три и восемь, трефы. Мы со шкипером полсуток в себя приходили, а потом додумались, что дело нечисто, такое само собой случиться не может, вероятность тут один к шестнадцати миллионам. Все говорило против того парня, и мы пошли навестить его. Нашли мы его в старом отеле «Пенинсьюла», где он тратил наши кровные денежки. Мы тогда готовились выходить в море. Котлы были еще холодные. Мы посадили его на один из них и раскочегарили! Конечно, пришлось его привязать, и через несколько часов его ягодицы поджарились как каштаны.

— Боже мой, — воскликнул юный баронет, — какой ужас!

— Совершенно с вами согласен, — кивнул ему Джейк. — Ужас, как он навонял у меня в машинном отделении.

Над столом повисло тяжкое молчание — все чувствовали, что ситуация стала взрывоопасной, что обвинение предъявлено, только большинству оставалось неясно, в чем и кого именно обвиняют. Они прикрылись картами, как щитами, подозрительно поглядывая друг на друга. В этой уютной комнате атмосфера настолько сгустилась, что сидевшие за другими столами невольно оторвались от игры и переглянулись.

— Я полагаю, — протянул Гарет Суэйлз столь отчетливо, что слова его были слышны в самом дальнем углу, — мистер Бартон хочет сказать, что здесь кто-то мошенничает.

В такой обстановке жесткое слово прозвучало так неуместно, оно было чревато столь опасными последствиями, что у этих сильных мужчин перехватило дыхание и кровь отлила от лица. Мошенничество! В клубе! Легче выслушать обвинение в супружеской измене или в вульгарном убийстве.

— Должен признаться, я вынужден согласиться с мистером Бартоном.

В ледяных голубых глазах вспыхнули гневные огоньки, и Гарет поспешно обернулся к ошеломленному члену палаты лордов.

— Я бы желал, если вас это не затруднит, разумеется, ознакомиться с точной цифрой вашего выигрыша.

Голос его прозвучал как удар хлыста. Пэр на мгновение оцепенел, потом полиловел и сердито заквохтал:

— Сэр! Как вы осмеливаетесь… Боже мой! Сэр!

И он, ошеломленный оскорблением, задыхаясь, вскочил.

— Держи его! — крикнул Гарет и одним движением опрокинул тяжелый тиковый стол.

Плантатор и гражданский чиновник были придавлены большим столом, фишки слоновой кости и карты рассыпались по полу, и теперь никому на свете не удалось бы установить, какие именно карты Гарет сдал себе.

А Гарет склонился над упавшими игроками и крепко ухватил юного пэра за левое ухо.

— Мошенник! Вот вам, мошенник!

Юнец взревел как бык и поднял свой полновесный кулак, от которого Гарет легко увернулся, зато секретарь клуба получил между глаз, когда попытался вмешаться.

Началась драка, остальные члены клуба поспешили на помощь секретарю.

Джейк рванулся к Гарету через внезапно забурлившую свалку.

— Не он, а ты! — крикнул он злобно, хватая «приятеля» за руку.

В комнате собралось сорок членов клуба. Лишь один человек — Джейк — был не в той вечерней униформе, которая указывала на принадлежность к клубу, а в мешковатом молескиновом костюме, и вся свора кинулась на него.

— Лучше оглянись, приятель, — дружеским тоном предупредил Джейка Гарет, когда Джейк схватил его за лацканы смокинга.

Джейк обернулся, чтобы встретить натиск разъяренных членов клуба, и его кулаки, только что метившие в майора Суэйлза, обрушились на атакующих. Двое упали, но остальные продолжали наседать.

— Валяй, круши! — весело подбодрил его Гарет. — И да будет проклят тот, кто крикнет: «Хватит!».

Каким-то чудом в руке у него оказался бильярдный кий.

Теперь Джейк был почти погребен под курганом вечерних костюмов. Трое оседлали его со спины, двое вцепились в ноги, а один повис на его руках.

— Идиоты! Не меня надо бить, а его!

Он пытался указать на Гарета, но обе его руки были зажаты как в тисках.

— Совершенно верно, — согласился Гарет. — Грязный мошенник!

И он с невероятной ловкостью пустил в ход бильярдный кий. Толстым концом он с силой колотил им по головам хорошо одетых джентльменов, оседлавших Джейка. Они отпрянули, а освобожденный от их веса Джейк снова повернулся к Гарету.

— Послушайте же… — начал он, продвигаясь вперед, несмотря на вцепившихся в его ноги членов почтенного заведения.

— И правда, послушайте!

Гарет вскинул голову. Раздался полицейский свисток, за двойными дверями замелькали мундиры.

— Фараоны, черт побери, — объявил Гарет. — Может, мы еще успеем. За мной, приятель!

Несколько искусных движений кием — и он выбил стекло из окна, затем невозмутимо и легко шагнул в темный сад.

Джейк стремительно шагал по неосвещенной тропке под темными джакарандами[5] вдоль шоссе. Он держал путь к своему лагерю у ручья. Дикие вопли и полицейские свистки у него за спиной давно уже замерли в ночи.

Гнев его тоже улегся, он даже прыснул, вспомнив лиловое лицо пэра и его выпученные очумелые глаза. Затем он услышал позади себя характерное поскрипыванье рессор рикши и топот босых ног.