Весы смерти - [12]

Он работал быстро, губы его сложились в трубочку, но свиста не последовало; от напряжения он нахмурил брови, так как карбюратор прыгал в совершенно непредсказуемом ритме под страстные вопли и подбадривавшие вскрики, означавшие требование не ослаблять усилий.

Обида на Гарета Суэйлза за то, что тот отказался поработать на покраске машин, полностью улетучилась. Сейчас бедняге приходилось нелегко, любая физическая работа не показалась бы Джейку более изнурительной, чем тот труд, который взял на себя Гарет.

Как только Джейк вытащил карбюратор и погрузил его в свою ковровую сумку, раздался последний пронзительный вскрик, «бентли» перестал раскачиваться, и в пальмовой роще воцарилась тишина.

Джейк Бартон бесшумно удалялся через заросли, оставив своего компаньона обессиленным, запутавшимся в тощих ногах и дорогом французском белье.

— Поверь, я был так измочален, что едва добрался до дому. А ведь мне еще приходилось всю дорогу доказывать даме, что мы вовсе не помолвлены.

— Ты будешь отмечен в приказе, — пообещал ему Джейк Бартон, вылезая из-под крышки двигателя броневика. — Майор Гарет Суэйлз, пренебрегая собственной безопасностью, первым ворвался в брешь, открыл ворота…

— Ужасно весело, — проворчал Гарет. — Но у меня, как и у тебя, есть репутация, которой я рисковать не могу. Это может мне повредить в определенных кругах, если выйдет наружу, старик. Даешь слово?

— Даю честное слово, — серьезно ответил Джейк и взялся за ручку.

Мотор завелся с полоборота и ритмично заработал. Джейк несколько секунд прислушивался к нему и лишь после того улыбнулся.

— Послушай, как работает эта чертовка, — повернулся он к Гарету. — Разве ради этого сладкого пения не стоило пойти на все?

Гарет закатил глаза от мучительных воспоминаний, а Джейк продолжал:

— Итак, четыре есть. Четыре милые добропорядочные леди. Чего тебе еще нужно от жизни?

— Пять мне нужно, — не замедлил с ответом Гарет, и Джейк нахмурился.

— На пятой мы поставим мое имя, — улещивал его Гарет. — Я сделаю официальное заявление, чтобы оградить твою репутацию.

Однако, взглянув в лицо Джейку, он понял, что уговаривать его безнадежно.

— Не хочешь? — вздохнул Гарет. — Я предвижу, что твои сентиментальные, старомодные взгляды на жизнь еще сулят нам множество неприятностей.

— Можем хоть сейчас разойтись.

— И не мечтай, старик. Такой фортель эти эфиопы нам не простят. Схватят свои огромные грязные мечи и… снесут с плеч не только твою драгоценную голову. Во всяком случае, у меня о них именно такие сведения. Что поделаешь, остановимся на четырех.

Двадцать второго мая в гавани Дар-эс-Салама бросил якорь «Даннотар Касл», и его тут же облепили баржи и лихтеры[6].

Это был флагман компании «Юнион Касл Лайн», совершавший рейс по маршруту Саутгемптон — Кейптаун с заходом в Дурбан, Лоренсо-Маркеш, Дар-эс-Салам и Джибути.

Два люкса и десять двухместных кают первого класса занимал Ли Микаэл Васан Сагуд и его свита. Ли был отпрыском эфиопского царского дома, ведшего свой род от царя Соломона и царицы Савской. Он входил в круг доверенных лиц императора и под руководством отца управлял северными провинциями гористой и пустынной страны, по размерам своим равными Шотландии и Уэльсу, вместе взятым.

Князь Ли Микаэл возвращался на родину после полугодовых попыток заручиться поддержкой для своей страны перед надвигавшейся бурей, тучи которой сгущались в фашистской Италии, претендовавшей на создание Африканской империи. В течение шести месяцев он осаждал петициями министров иностранных дел Великобритании и Франции, старался добиться помощи в кулуарах Лиги Наций в Женеве.

Ли покидал «Даннотар Касл» уже совершенно разочарованным человеком. В сопровождении своих четырех старших советников он совершил короткий переезд на лихтере до того места на пристани, где его ожидали два наемных открытых автомобиля. Нанимал их майор Гарет Суэйлз, и он же проводил инструктаж шоферов.

— А ты, старик, пока со мной больше не разговаривай, — посоветовал Гарет Джейку. Оба они сгорали от нетерпения в глубине мрачного верхнего пакгауза номер четыре.

— Сам знаешь, теперь мой выход. Ты только смотри решительно и делай, что я скажу. Мы проймем старого эфиопа до глубины души.

В голубом тропическом костюме со свежей гвоздикой в петлице и шелковой сорочке Гарет был великолепен. Он повязал старый галстук своего колледжа с диагональными полосками, набриолинил и причесал волосы, еще утром подправил изысканную линию ухоженных усов. Гарет бросил оценивающий взгляд на своего компаньона и остался доволен. Конечно, костюм Джейка был скроен не на Савилт-роу[7] , но вполне подходил к случаю, был вычищен и отглажен. Начищенные туфли сияли, а обычно непокорные кудри были смочены и аккуратно уложены. Джейк умудрился даже избавиться от всех следов машинного масла на своих костистых руках и под ногтями.

— Возможно, они даже не говорят по-английски, — поделился своими соображениями Гарет. — Придется использовать испытанный язык жестов. Если бы ты только разрешил мне взять ту развалину! Мы бы им и ее всучили. Они же, должно быть, страшно легковерны. Насыпали бы им в придачу пригоршню бисера, дали бы мешочек соли… — Услышав шум приближавшихся автомобилей, он умолк. — Наверное, они. Не забудь, что я тебе говорил.