Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю) - [139]

Чжули Шу служил Гунъао-гуну. Считая, что его не понимают, он удалился на берег моря и там в летнее время питался водяными орехами, а в зимнее — желудями. Когда Гунъао-гун попал в трудное положение, Чжули Шу простился со своим другом и собрался в путь, чтобы умереть вместе со своим господином. Его друг сказал: "Ты ведь ушел от него потому, что полагал, что тебя там не поняли, а сейчас собираешься пойти за него на смерть. Что же, значит, понимание или непонимание со стороны высшего ничего уже для тебя не значат? Чжули Шу ответил: "Это не так. Я ушел, когда посчитал, что он несправедлив ко мне. Теперь же он погибает, и если я не пойду умереть за него, окажется тем самым, что он меня некогда раскусил. Поэтому я выбираю смерть, чтобы своей смертью предостеречь властителей будущих веков от того, чтобы они подозревали в предательстве своих подданных: тем самым я обличу незаконные действия всех правителей и как бы поощрю властителей сдерживать себя в отношениях с подданными. А это большая удача, когда верному подданному удается показать всему миру, как важны для правителя контроль над своим поведением и сдержанность в отношениях с подданными. Показ этого верноподданным — залог укрепления морали властвующих!"

ГЛАВА ВТОРАЯ Долгосрочные выгоды / Чан ли

Настоящий муж в Поднебесной есть тот, кто думает о будущем благе для Поднебесной и всегда непременно утверждает этот принцип собственным поведением, а именно: хотя бы выгода была вдвое больше в настоящий момент, но не соответствовала выгодам в будущем — не совершать такого; хотя бы покой и был достижим на длительное время, и к тому же выгода распространялась на собственных сыновей и внуков — не делать этого!

Если взглянуть на вещи под этим углом зрения, то обличение Чэнь Уюя должно быть сугубым, поскольку, хотя по внешним признакам он вел себя так же, как Бочэн Цзыгао, Чжоу-гун Дань и Жун И, разве не отличался он от них отсутствием щепетильности в выборе средств?

Когда Яо привел Поднебесную к порядку, Бочэн Цзыгао состоял в ранге чжухоу. Яо передал [дела] Шуню, Шунь передал Юю, и тогда Бочэн Цзыгао подал в отставку с должности чжухоу и отправился пахать поля. Юй отправился его там проведать, а он как раз работал сохой на поле. Юй подошел к нему с подветренной стороны и спросил: "Яо управлял Поднебесной [и навел в ней порядок], и при нем вы, господин мой, были в ранге чжухоу. А нынче, когда дела перешли в мои руки, вы подали в отставку, отчего бы это?" Бочэн Цзыгао ответил: "Во времена Яо еще не знали наград, а народ был послушным, еще не знали наказаний, а народ знал страх. Народ грустил, сам не зная отчего, и радовался, сам не зная почему. Он был прост-весел, как новорожденный. Ныне же награды и наказания бесчисленны, а народ борется из-за выгоды и к тому же непокорен. От этого начинается упадок внутренней силы, выгода приобретает все большее значение для народа, и смута будущих поколений будет корениться именно в этом. Не лучше ли вам уйти и оставить меня с моими земледельческими занятиями?" Он отвернулся и повел борозду дальше, больше не оглядываясь.

Для настоящего чжухоу немыслимо носить одно лишь пышное и гордое звание, радуясь этому и в то же время зная, что потомство будет страдать от этого внешнего великолепия. Чжухоу — это в плане славы известность и почет; в плане имущества — праздность и веселье. Однако последующие поколения могут унаследовать от этого излишества привычку к роскоши, и это было известно Бочэн Цзыгао без всяких рассуждений на эту тему, так что его стремление отказаться от титула чжухоу было продиктовано этим пониманием и стремлением уберечь от этой скверны будущие поколения.

Синь Куань предстал перед луским Му-гуном и сказал: "Вашему слуге отныне стало ясно навсегда, что наш прежний властитель Чжоу-гун уступает Тайгун Вану в понимании природы наделения подданных землей. В свое время Тайгун Ван получил во владение Инцю, а это ведь сплошь морские лиманы, горные пики да пропасти, и именно по этой причине его земельное владение все время расширялось, и его сыновья и внуки становились все более благополучны. Наш же властитель Чжоу-гун получил надел в Лу, а здесь ни горных лесов, ни грозных ущелий, так что чжухоу могут нападать со всех четырех сторон, и по этой причине наши земли все больше сокращались, и сыновья и внуки постоянно беднели". Когда Синь Куань вышел, вошел с докладом Наньгун Ко. Гун ему сказал: "Похоже, правду говорят, что "ныне времена куаней, а не чжоу-гунов"". Наньгун Ко на это сказал: "Куань еще молод, в этом ничего не смыслит. Ну неужели вы не слышали, что произнес Чэн-ван, когда основывал город Чэнчжоу? Его слова были таковы: "Я единственный ныне поселяюсь в Чэнчжоу, так чтобы, если я, единственный, буду благ, это легко было увидеть своими глазами, а если плох, то легко было бы меня за это осудить. Поэтому и говорится: "Что умелый приобретет, то неумелый теряет — таков моральный закон с самой древности". Неужели порядочный человек станет желать, чтобы его дети и внуки, отгородившись от мира стеной лесов и гор, могли спокойно чинить беззаконие? Мелкий человек этот Куань! Попробуйте посадить ласточку на место лебедя или феникса — ничего не получится. Все что ей нужно — так это какая-нибудь трещина в черепице или обвалившийся угол крыши, чтобы свить гнездо. Что она может понимать в устремлениях того, кто, взлетев, разом покрывает тысячу ли; как понять все это тому, кто не обладает внутренней силой и слаб в исполнении внутреннего закона — ему ведь не добраться и до околицы. Глупый и мелкий люд всегда таков в рассуждениях о порядочных людях. Поэтому и клевещет, и злословит. Разве не жалость, что это так?!"