Весна Византии - [60]

Единственной заботой оставался гардероб, но эту проблему помог решить услужливый венецианский бальи, приславший Катерине в подарок шелка и бархат и направивший к ней торговцев украшениями, так что теперь их комнаты походили на настоящий склад. Катерина решила, что если Пагано согласится, часть бархата она продаст в Трапезунде, а деньги потратит на то, что ей больше по вкусу. Теперь, когда он посмотрела, какие кольца носят другие дамы, ее собственное колечко ей разонравилось. Его также можно продать и купить что-то более стоящее… Хотя, конечно, муж должен был беречь деньги ради торговли. Это она хорошо понимала.

На следующий день им, в свою очередь, пришлось принимать гостей. Пагано устроил на корабле банкет для высокопоставленных лиц. Особенно он любезничал с каким-то пожилым мужчиной, которого называл Георгием Амируцесом, ― тот ужасно говорил по-итальянски, с сильным греческим акцентом. У него были светлые глаза, словно карандашом, очерченные морщинками, крупный нос и подвижный рот, а также завитая колечками борода. Катерина решила, что это какой-нибудь преподаватель; его простое длинное черное одеяние не произвело на нее ни малейшего впечатления. Они с Пагано поговорили по-гречески, а затем незнакомец ушел, на прощанье поцеловав Катерине руку и сравнив ее с Еленой Троянской. Пагано проводил его до выхода, а вернувшись, ласково потрепал жену по щеке.

― Ты великолепна, моя дорогая! Кто еще мог бы произвести такое впечатление на великого канцлера Трапезунда, графа Амируцеса?

Конечно, ему следовало предупредить Катерину: та была уверена, что в Трапезунде все мужчины носят туники или длинные, украшенные драгоценностями одеяния, а также пышные плащи и длинноносые туфли… Но когда она посетовала на это, муж обнял ее:

― Даже если бы ты знала, ― что бы от этого изменилось? Он мудрый человек, и повидал весь свет, но он также способен вести беседу о самых обычных вещах. Скоро ты познакомишься с ним получше. Я пригласил его отправиться в Трапезунд вместе с нами.

― А почему ты не спросил у меня? ― возмутилась Катерина.

― Прости меня, принцесса. Тогда, если не хочешь, мы не возьмем его на борт. ― И этого ей оказалось достаточно.

Катерина еще спала на следующее утро, когда мессер Пагано получил приглашение к Махмуду-паше. Великий визирь прислал за ним своего секретаря. Служанка разбудила госпожу, когда Дориа был готов уходить и зашел к ней в спальню попрощаться. Вел он себя совершенно как обычно, шутил, но все же казался рассеянным. Конечно, его ждал великий визирь, правая рука султана. Но ведь Пагано Дориа способен очаровать кого угодно!

Катерина помахала ему с балкона на прощание и обнаружила, что особняк покидает целая пышная кавалькада, включая всех слуг Пагано в одеждах вишневого бархата, расшитых серебром. Двое челядинцев несли дары для визиря. У чернокожего Ноя тюрбан был украшен рубином, и он, как всегда, с обожанием взирал на своего хозяина. Сам Пагано в одеждах серебристого цвета восседал на белоснежном арабском скакуне, которого хозяин дома держал специально для подобных случаев. Он выглядел просто великолепно, ― ее обожаемый супруг…

Секретарь визиря оказался довольно молодым смуглокожим человеком с ухоженной короткой бородкой, в тунике и шляпе, украшенной самоцветами. Завидев Катерину, он с поклоном улыбнулся ей. Она вернулась в спальню и вновь легла в постель.

Проснулась Катерина от того, что ей стало необычайно жарко. Поначалу ей показалось, что она вновь на борту «Дориа», и Пагано спит, положив голову ей на грудь…

Внезапно послышался чей-то голос:

― Вот так?

И кто-то совершенно незнакомый ответил:

― Да.

Когда она открыла глаза, то увидела перед собой Николаса. Он сидел на краю постели и пристально смотрел на Катерину.

Глава тринадцатая

Подмастерье Николас. Муж ее матери… Лицо гостя оставалось в тени, но Катерина все равно узнала его, но, несмотря на испуг и изумление, все же не смогла удержаться от того, чтобы попытаться представить как выглядит сейчас в его глазах. Рыжевато-каштановые волосы, рассыпавшиеся по подушкам, ― такие же, как у матери, ― и глаза того же синего цвета, но лицо ― юное, свежее, нетронутое морщинами… Лишь тогда Катерина спохватилась, что надо бы прикрыть наготу, однако выяснилось, что скромности ее ничто не угрожает — покрывало было натянуто до подбородка, а поверх него кто-то накинул еще и плащ. Вот откуда это ощущение тяжести на груди…

― Катерина, ― окликнул ее Николас. Он сидел тихо, словно кот у мышиной норки. ― Не бойся. Твоя служанка здесь. И отец Годскалк. Мне следовало подождать, пока ты проснешься, но очень скоро я должен буду уйти, и хотел прежде увидеться с тобой. Расскажи мне, что произошло.

Действительно, одна из служанок стояла чуть поодаль, перепуганная и еще более уродливая, чем обычно.

Годскалк? Тот самый капеллан, которого мать наняла, чтобы он с наемниками направился в Италию! Катерина и раньше видела этого рослого мужчину с тонзурой и взлохмаченными черными волосами, однако почти не была с ним знакома. Приподнявшись на постели, она устроилась на подушках, придерживая покрывало у самого горла, а затем уничтожающе уставилась на Николаса.