Весна - [11]

- Здесь сила нечистая, - зашептала Весна. – Духи потешаются, свести с ума хотят. Но не дамся. В сей чаще блуждать боязно. Все, пора браться за дело.

И побрела охотница вперед. Следы-то высматривала, звуки выслушивала, землицу трогала. Искала прибежище звериное. К вечеру обнаружила-таки ольховник, вся трава подле была истоптана, явно медведь тут сиживал. Присела дева на том месте, по траве пальцами провела, запахами здешними надышалась и замерла на мгновение, а потом посмотрела в сторону и расплылась в довольной улыбке:

- Знамо дело, рыбой пахнет, да чешуйки везде. Река поблизости, а там и добыча моя расхаживает.

Насторожилась Весна и крадучись направилась за ольховник, а там, вдали речка проистекала, видать та самая, у коей дева со Светехом гусей стреливали, токмо здесь река добрый крюк делала, да в ширине поприбавилась. Добралась она перебежками до берега, спряталась за сосной и глядит украдкой. А посередке, в шагах двадцати по колено в воде стоит бурый, рыбу выжидает.

- Вот ты родимый. Крупноват будешь, с тобой повозиться придется, - и охотница принялась в уме количество стрел прикидывать. – Да на такого весь колчан уйдет, - заключила в конце. – Ладно, была - не была. Ежели чего, вон на то дерево заберусь, вроде раскидистое.

А косолапый, знай себе рыбу ловит, да на берег оттаскивает. Не чует беды, что затаилась в чаще. Весна тем временем достала лук, вытащила за раз три стрелы и из-за дерева высунулась так, чтоб смочь прицелиться. Натянула тетиву, приготовилась. И хотела было уже выпустить стрелы, как из чащи выбежали медвежата, помялись-помялись на берегу, а потом к бурому пошли. Тут дева задумалась, ежели убьет зверя, то потомство помрет скоро, и нарушит она священное правило сей земли, как и отец ее. Но ежели откажется от затеи, то времени искать другого медведя не будет.

- Простите меня духи медвежьей земли, - прошептала девица. – Но воля моя мне дороже.

И снова нацелилась охотница, да только собралась отпустить пальцы, вдруг раздался из глубин дремучего леса леденящий душу рев. Тут же медведи подняли головы и побежали прочь из реки. Весна чуть лук не выронила, но вовремя очнулась. Пустилась дева через реку, благо та неглубокая была, перебежала она на другой берег и в чащу юркнула. Сердце в груди колотилось, что аж звоном в голове отдавалось. Никак чудище по следу идет, выследил-таки ирод проклятый.

Мчалась Весна во весь дух, даже дыханье в зобу сперло, а когда от бессилья остановилась, то лесом уж сумерки завладели. И без того темная чаща стала еще темнее, еще зловещее. Снова до ушей донеслись звуки страшные, девица растерялась тогда. Закрутило ее завертело, подняла она очи кверху, а там кроны густые сошлись у самых вершин, голова тогда совсем кругом пошла и шлепнулась охотница на землю.

- Все, смерть пришла, - молвила дева. – Заплутала я, теперь не выбраться. Зря на удачу понадеялась, здесь, что не зверь, то сторож лесной.

Но от мыслей горемычных шорох отвлек, сначала тихий такой, далекий, а потом нарастать стал, вскоре перерос в хруст, а тот в треск, молодые деревья закачались. Уставилась Весна во тьму кромешную, ни зги не видно, только трещат стволы, да шишки осыпаются. Душа у девицы к тому моменту уж давно в пятках поселилась, сердце уже не заходилось, а еле трепыхалось. Но вдруг стихли звуки жуткие. Словно вымерла чаща. Весна тогда вышла из забвения, вытерла испарину со лба, поднялась и принялась оглядываться. Вокруг же никого не было, али был, да токмо лихо прятался. Сейчас дева опустила лук и собралась шаг сделать в сторону, как очередной раз нарушилась тишина звериным рычаньем, хозяин того где-то рядом бродил, караулил.

Боле терпения не осталось, уставилась охотница в ту сторону, откуда зверь рычал и закричала:

- Выходи коли посмеешь, бес! Сразись! Али ты из робкого десятку? – но лишь захрустели ветви под лапами зверя, так и бродило оно взад-вперед, носу из темноты не показывало. – А тонка кишка-то оказалась! - в очередной раз обратилась дева к нему. – Боишься морду свою показывать, пень уродливый! Небось сами черти от тебя шарахаются!

И тут показались из тьмы два огненных глаза, горели они подобно бесовскому пламени. Обомлела Весна от такого зрелища, но подавать виду не захотела, потому хмыкнула:

- И чего? Постращал зенками и все? Не боюсь я тебя, упырь красномордый!

В мгновение узрела дева пошатнувшееся тело во мраке и так же скоро вложила стрелу в лук, да выпустила в чудище. Но стрела бесшумно пронзила темноту и исчезла, засим последовал из чащи смех дикий, а после послышался звук ломающейся ветки. И вылетела из тьмы стрела, переломанная надвое, да упала к ногам охотницы.

Вот тут-то совсем худо Весне стало, поняла она, с кем дело имеет. И тогда положила лук с колчаном на землю, отошла в сторону и спиной отвернулась к тому месту, откуда за ней зверь наблюдал.

- Ладно, - с дрожью в теле молвила Весна. – Твоя взяла. Рви ежели хочешь, деваться мне некуда.

До ушей тотчас донеслись тяжелые шаги, спиной Весна ощутила приближение чудища. Но оно остановилось там, где оставила охотница лук со стрелами. В сей момент повернула она голову и посмотрела себе за плечо. Очам предстала рука зверя, тянущаяся к оружию, а на руке-то когти острые. Подобрало оно лук, да поломало в щепки. А пока чудище было занято, Весна, еле дыша, достала из-за пазухи коротенькую стрелу, коей однажды поранилась и теперь носила как оберег и замерла в ожидании. Зверь-то уже и со стрелами расправился, теперь его глаза на девицу взирали, осталась она.