Весна в Ялани - [4]
– Ты чё, один?.. Где твоя… баба?
– Луша?
– А у тебя их чё, гарем?
– Моется.
– Как до луны пешком, мне – до банкира… А ты чё тут, ей спину не потрёшь?
– Не люблю жару… и париться… По-быстрому.
– Как кошка.
– Кошка не быстро – лижется да лижется…
– Я не про то, как она лижется, а про другое.
– А-а.
Говорит Коля медленно, слова растягивает, бережёт их, словно они ему на сохранение кем-то доверены – чужие, он не транжирить обещал и аккуратно с ними обращаться и исполняет.
Взяв с полу ящик и поставив его на стол, Фёдор сказал:
– На Новый год от Дедушки Мороза… Выпить и закусить. Не доживёт, мне кажется, до Нового-то года.
– А смотря чё там?
– Чё там… Бомба!.. Водка да колбаса, консервы да конфеты… Ну, натопил… жары не любит он, не врал бы. – Дублёнку Фёдор распахнул.
– Тебе так с улицы…
– Да уж, конечно. Я – из машины, тут пройти-то…
– Нос отморозить дак и хватит.
– Сдуру и лом можно сломать… Конфеты-пряники не для тебя, а для хозяйки… Зубы плохие у тебя, совсем испортишь.
– Водка?
– Ага. А водка – для тебя.
– Я их и с детства-то не ел, конфеты эти.
– И молодец.
– Зубы все целые… Садись… А у тебя вот, помню…
– Было дело. Все поменял – на золотые.
– Эти от сладкого не выпадают?
– И не ржавеют.
– Хорошо.
– Знай только чисти.
– Чтоб сияли?
– Чтобы красиво было.
– Людоед.
Дымчатый, пушистый кот вышел из горенки важно, запрыгнул на диван бесцеремонно, уселся рядом с Колей, задрал вверх заднюю лапу, пах палевый взялся вылизывать, ни на кого внимания не обращая.
– Не садись, а… – глядя на кота, сказал Фёдор, не договаривает.
– На табуретку вот… присаживайся.
– То-то… Сибирский?
– Кот-то?.. Местный. Принёс от матери ещё… котёнком.
– Сибирский, значит, сибарча.
Сел Фёдор на табуретку – под ним, большим, она пропала, маленькая, сразу, словно и нет её под ним, – осмотрел прихожую, сказал после, глядя теперь на своего бывшего одноклассника:
– Ну, чё?
– Ничё, – ответил бывший одноклассник.
– А как живёшь?
– Нормально?
– Чем занимаешься?
– Ничем… Дрова колю… снег убираю.
– На что живёшь?
– На пенсию.
– На чью?
– На Лушину.
– То-то. Мужик…
– А чё?
– Не стыдно?..
– Стыдно… А где, скажи, тут заработать?
– Скажу. Я к тебе вот зачем, по делу, – так Фёдор начал было и спросил: – Ты чё, не куришь?
– Почему?
– Да табаком, не чувствую, чтобы воняло.
– Ты не привёз?.. Закончились запасы.
– Ну, значит, раком заболеешь… Мне больше думать было не о чем. Нет, не привёз и привозить не собирался. Вредно курить. Ещё наркотики бы попросил… Я, Коля, приехал к тебе не только повидаться и с Новым годом поздравить…
– Жизни учить?
– Тебя-то?.. Поздно… Техника и два балка стоят у меня на Малом Сосновом. Не согласишься там покараулить?.. А то разберут сволочи какие-нибудь на металлолом и вывезут. Их, разных гадов, расплодилось. Там и… Один балок – как караулка, в другом – продукты. И их сожгут, придурков-то хватает…
– Я в подсобники к бандитам и олигархам, – сказал нараспев Коля, – не нанимаюсь.
– Да перестань ты! – Фёдор засмеялся. – Какой я тебе бандит?! И олигарх – тем более!.. Я – работяга, трудоголик.
– Работяга… А лес изводишь, как чужой. Жил же ведь здесь…
– Вот именно… Что ты городишь?.. Не я, Коля, дорогой ты мой, другой кто-нибудь будет изводить. Легче тебе от этого станет?
– Может, и легче.
– Ну конечно… И пилить будут, как бы ты тут ни переживал, пока будет что.
– Не сомневаюсь.
– Я-то хоть что-то оставляю…
– Твоя бы воля…
– И со мной договориться можно. По знакомству… Моя бы воля… Полюбоваться будет тебе не на что? Несчастный. Открытки купишь, виды всякие – заменят… Ельник же вон стоит вокруг Ялани.
– Пока стоит… Всем приказать вам не могу, – сказал Коля. – А идти к тебе в помощники совесть мне не позволит.
– Себе поможешь, а не мне. Помощник тоже… Себе и Луше… Я и другого ведь найду, – сказал Фёдор. – Только свистни, отбою от желающих не будет.
– Свистеть-то – плохо.
– Почему?
– Денег не будет.
– Я же не в доме, не волнуйся… Какая совесть? Ты о чём? В каком веке живёшь, парень? Совесть – забава для дворян, а их давно уже не существует. Для коммунистов. Но те-то те ещё ребята… И тех уж нет, одно название.
– Чай если будешь, наливай.
– Болтают только. Нет. Спасибо.
– Заварка в кружке.
– Не хочу. Совесть… смешно. Кому, чудо ты моё в перьях, – спросил Фёдор, – через миллион, да через тысячу, да даже через сто лет будет дело до твоей совести? И до тебя? Кому?!
– А чё кому-то?.. Самому.
– Тебе?!
– Ну, мне.
– Тебя уже не будет, Коля, испаришься… вон как тот пар из чайника, и улетучишься… Где он, ищи его… Жить, если уж родился, надо здесь и сейчас – на потом не перенесёшь. Про совесть хочешь рассуждать – копай сам себе и ложись сразу в могилу. Там времени для этого будет достаточно. И отвлекать никто не станет. Там размышляй до умопомрачения. Лет через сто о нас с тобой, родной ты мой, никто не вспомнит. А после миллиона лет и Земли, может, не будет, и что тогда, где будет твоя совесть?.. Чё не смеёшься?
– Не смешно.
– Лет через сто, да через двадцать… Совесть – придумал её кто-то, поэт какой-нибудь или попы… для того, чтобы из людей деньги выдаивать… Какой смысл, скажи мне, радость ты моя, быть совестливым для кого-то? Если она тебе мешает жить и дело делать… Для тёти Маши, дяди Пети – чтоб им удобнее жилось… И без штанов ходить при этом. Совесть в душе – в кармане пусто. Ну и скажи, кому от этого польза?
Это история о том, что человек невероятен. С ним за секунду бытия происходит бездна превращений. Каждая клеточка, входящая в состав человека, живая. Среди русских писателей имя В. Аксёнова стоит особняком. Сюжеты его прозы, казалось бы, напрямую соотносятся с деревенской тематикой, герои его произведений — «простые люди» из глубинки, — но он не «писатель-деревенщик». Проза Аксёнова сродни литературе «потока сознания», двигает героем во всех его подчас весьма драматичных перипетиях — искра Божия.
Василий Иванович Аксёнов обладает удивительным писательским даром: он заставляет настолько сопереживать написанному, что читатель, закрывая книгу, не сразу возвращается в реальность – ему приходится делать усилие, чтобы вынырнуть из зеленого таежного моря, где разворачивается действие романа, и заново ощутить ход времени. Эта книга без пафоса и назиданий заставляет вспомнить о самых простых и вместе с тем самых глубоких вещах, о том, что родина и родители – слова одного корня, а любовь – главное содержание жизни, и она никогда не кончается.Роман «Десять посещений моей возлюбленной» стал лауреатом премии журнала «Москва» за лучшую публикацию года, а в театре им.
Так сложилось, что в эту раннюю осень Иван Васильевич Войсковой приехал к матери в Сретенск, что под сибирской Яланью – то ли просто навестить родное гнездо, то ли отрешиться от городской суеты, то ли по иной причине. Разве поймешь сразу, когда и жаловаться на жизнь вроде не принято, а на вопрос «Как дела?» в ответ слышишь немногословное «Нормально». И вроде обычные деревенские заботы. И река Кемь та же. И Камень никуда не делся. Но что в таежной глуши может связать Сибирь и Сербию? Не только буква «с»… И почему Сретенск вдруг стал местом, в котором, будто по провидению Божьему, а в аксеновском мире по-другому и не бывает, произошла эта странная встреча?
Главный герой возвращается со своей малой родины в Петербург, останавливаясь в одном из сибирских городов для встречи с друзьями. В немногословности сюжета – глубина повествования, в диалогах – характеры, в историях – жизнь и смерть. Проза В. Аксёнова, словно Вселенная, затягивающая своей непостигаемой бездной, погружает в тайны души человеческой. Время здесь, образуя многомерность художественного пространства, сгущается, уплотняется и будто останавливается в вечности, линиями прошлого, настоящего и будущего образуя точку схода. Сохранены особенности орфографии и пунктуации автора.
Сборник рассказов и повестей «Золотой век» возвращает читателя в мир далёкой сибирской Ялани, уже знакомой ему по романам Василия Ивановича Аксёнова «Десять посещений моей возлюбленной», «Весна в Ялани», «Оспожинки», «Была бы дочь Анастасия» и другим. Этот сборник по сути – тоже роман, связанный местом действия и переходящими из рассказа в рассказ героями, роман о незабываемой поре детства, в которую всякому хочется если и не возвратиться, то хоть на минутку заглянуть.
Рассказы из нового сборника «Малая Пречистая», как и большинство других книг Василия Ивановича Аксёнова («Оспожинки», «Время ноль», «Десять посещений моей возлюбленной»), погружают читателя в мир далёкой сибирской Ялани. Действие рассказов зачастую не совпадает по времени, но все они связаны между собой местом действия и сквозными персонажами, благодаря чему книга обретает черты единого повествования, с которым не хочется расставаться даже после того, как перевёрнута последняя страница.
Павел Кренев (Поздеев Павел Григорьевич) – писатель интересный и самобытный. Палитра творческих интересов его необычайно разнообразна и разнокрасочна. Это и глубокое проникновение в людские характеры и судьбы, и отображение неповторимых красок русской природы, великолепия и очарования морских пейзажей. Своими историческими зарисовками он увлекает нас в мир прошлых интереснейших событий. Написанные им детективы, наполненные ошеломляющими деталями, яркими сюжетными поворотами, свидетельствуют о прекрасном знании автором излагаемого материала.Он умеет писать о зверье и птицах как о самодостаточных участниках Божественного мирозданья.
Роман «Поцелуй кувалды» – пятая по счёту книга Владимира Антонова. В ней рассказывается о талантливом человеке, наделавшем много глупостей в начале жизненного пути. Вслед за этим последовала роковая ошибка, которая в дальнейшем привела героя к серьёзным последствиям. На фоне происходящего разворачивается его личная жизненная драма. Все персонажи вымышлены. Любое совпадение случайно.
"Перед вами азиатский мегаполис. Почти шестьсот небоскребов, почти двадцать миллионов мирных жителей. Но в нем встречаются бандиты. И полицейские. Встречаются в мегаполисе и гангстерские кланы. А однажды... Однажды встретились наследница клана "Трилистник" и мелкий мошенник в спортивном костюме... А кому интересно посмотреть на прототипов героев, заходите в наш соавторский ВК-паблик https://vk.com/irien_and_sidha по тегу #Шесть_дней_Ямады_Рин.
Кристоф Симон (р. 1972) – известный швейцарский джазмен и писатель.«Франц, или Почему антилопы бегают стадами» (Franz oder Warum Antilopen nebeneinander laufen, 2001) – первый роман Симона – сразу же снискал у читателей успех, разошелся тиражом более 10000 экземпляров и был номинирован на премию Ингеборг Бахман. Критики называют Кристофа Симона швейцарским Сэлинджером.«Франц, или Почему антилопы бегают стадами» – это роман о взрослении, о поисках своего места в жизни. Главный герой, Франц Обрист, как будто прячется за свое детство, в свою гимназию-«кубик».
Гражданские междуусобицы не отошли в историю, как чума или черная оспа. Вирус войны оказался сильнее времени, а сами войны за последние тридцать лет не сделались ни праведней, ни благородней. Нет ничего проще, чем развязать войну. Она просто приходит под окна, говорит: «Иди сюда, парень!», – и парень отправляется воевать. Рассказы Т. Тадтаева – своего рода новый эпос о войне – именно об этом. Автор родился в 1966 году в Цхинвале. Участник грузино-осетинских войн 1991–1992 годов и других военных конфликтов в Закавказье.
Наши жизни выписаны рукой других людей. Некоторым посвящены целые главы. А чье-то присутствие можно вместить всего в пару строк – случайный попутчик, почтальон, продавец из булочной, – но и они порой способны повилять на нашу судьбу. Хелен и Сара встретились на мосту, когда одна из них была полна желания жить, другая же – мечтала забыться. Их разделяли десяток лет, разное воспитание и характеры, но они все же стали подругами, невидимыми друзьями по переписке, бережно хранящими сокровенные тайны друг друга. Но что для Хелен и Сары на самом деле значит искренность? И до какой степени можно довериться чужому человеку, не боясь, что однажды тебя настигнет горькое разочарование?