Весна в провинции - [2]

— Джорджия, я всего лишь сижу на стуле. — Мак округлил глаза, но все же перестал раскачиваться.

— Только ты можешь подвергать себя опасности, даже сидя на стуле, — возмущенно сказала Джорджия.

Он усмехнулся.

— Ты говоришь так, словно все еще беспокоишься обо мне.

— Я не беспокоюсь о тебе, — солгала Джорджия. — Если тебе хочется свернуть себе шею, пожалуйста! Только не делай этого в моем кабинете. Это мешает мне сосредоточиться.

— Но сейчас ты не работаешь. Мы просто разговариваем, — уточнил Мак.

— Мы не разговариваем, — продолжала злиться Джорджия. — Нам не о чем разговаривать!

— Мы должны поговорить о нашем браке.

— Мак, не смеши меня. Между нами давно ничего нет. — Джорджия вздохнула. — Мы договорились о том, что расходимся, четыре года назад.

Мак окинул Джорджию пристальным взглядом. Она выглядела усталой. Вокруг ее красивых серых глаз он заметил несколько новых морщин, но светлые волосы по-прежнему были аккуратно собраны во французский пучок. Джорджия, как всегда, была безукоризненно одета и ухожена. В строгом деловом костюме она выглядела особенно стильной, элегантной и неприступной.

Иногда Маку казалось, что в его жене живут две женщины. Одна холодная, рассудительная, всегда контролирующая свои поступки. Другая чувствительная, ранимая, слабая.

Вот и сейчас она сидит за своим идеально организованным письменным столом деловая и стильная в элегантной шелковой блузке, к которой так идут эти неброские серьги. Никому и в голову не придет, что за этим фасадом скрывается милое, нежное, трогательное существо. Маку всегда нравилось думать, что он единственный человек на свете, который знает об этом. Именно ему удалось когда-то разглядеть в уравновешенной разумной девочке, покинувшей провинциальный Йоркшир для того, чтобы утвердиться в Лондоне, чувственную женщину, которая всегда в одинаковой степени очаровывала и злила его.

Документы на развод нашли его в Мозамбике. И тогда впервые в жизни Мак осознал, что теперь, возможно, об этой особенности Джорджии знает кто-то еще. Эта мысль преследовала его всю дорогу домой и отзывалась в его душе мучительной ревностью.

— Видишь ли, Джорджия, — сказал Мак. — Дело в том, что я передумал.

Джорджия удивленно посмотрела на мужа.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не хочу разводиться с тобой.

Услышав это, несколько долгих минут Джорджия не могла вымолвить ни слова. Все усилия были направлены на то, чтобы сдержать сердце, забившееся так сильно, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди, бросится к нему в ноги и с восторгом выкрикнет: «Да!»

Но какая же жалкая это была бы картина!

— Допустим, Мак, ты не хочешь развода, — сказала Джорджия, делая все возможное, чтобы ни один мускул не выдал ее трепета. — Я хочу. Мы были абсолютно счастливы друг без друга последние четыре года. Какой смысл нам оставаться мужем и женой?

— А какой смысл нам разводиться? — парировал Мак.

Напряжение взяло верх, и правый глаз Джорджии предательски задергался. Ничего хорошего это не предвещало.

Нервный тик был одним из ее приобретений за годы замужества. Она снова ощутила эту отвратительную неуверенность в себе. Она так много сделала, чтобы избавиться от нее. Йога, пилатес, уроки релаксации… Все напрасно! Стоило только Маку появиться у нее в кабинете, как все началось сначала.

Дыши глубже, сказала себе Джорджия. Не позволяй ему управлять тобой. Тебе сорок один год, ты состоялась в своей профессии. Тебе уже не нужно ничего никому доказывать.

— Я хочу начать новую жизнь, — как можно спокойнее произнесла Джорджия.

— Новую жизнь? — Мак удивленно вскинул брови. — Что это значит?

— Ты знаешь, что это значит? — Джорджия едва сдерживала раздражение. — Мы разного хотим от жизни, и никто из нас не хочет уступать. Мы все уже решили четыре года назад и с тех пор прекрасно жили отдельно. Нам следовало бы оформить развод еще тогда, но ты так часто бываешь в командировках. Поскольку в наши дела не был вовлечен никто другой, казалось, что нет никаких особенных причин спешить с этим.

— А сейчас что, они появились?

— Да, — страстно произнесла Джорджия. — Моя жизнь изменилась.

— Я вижу.

Мак внимательно оглядел тесный кабинет. Тоскливые бежевые стены, старомодные шкафы, ободранный стол. Все это выглядело таким древним. Мак не удивился бы, если бы на этом столе вместо компьютера стоял какой-нибудь разбитый «ундервуд».

Поймав взгляд Мака, Джорджия вспомнила оборудованную по последнему слову техники редакцию крупной национальной газеты в Лондоне. Там все было из стекла и металла, а телефоны никогда не молчали. После Лондона здесь, в маленьком городке Аскерби, Джорджия чувствовала себя как в мышеловке.

— Почему ты переехала в Аскерби? — спросил Мак.

— У меня были на это свои причины, — сдавленным голосом ответила Джорджия.

— Ты сделала это из-за ребенка, которого усыновила? — глаза Мака стали серьезными.

— Да. Ты помнишь Тоби?

— Тоби? — Мак нахмурился. — Какой Тоби?

— Сын Бекки, — уточнила Джорджия.

Мак должен был догадаться! Он прекрасно помнил младшую сестру Джорджии. Взбалмошная и нерешительная Бекки любила поговорить на темы, в которых ничего не смыслила.

— Что она натворила на этот раз? — вздохнув, спросил Мак.