Весна победы - [157]

Поздно вечером, когда я набрасывал личный план на следующий день, дверь распахнулась и в комнату вошел заместитель главноначальствующего СВАГ и главнокомандующего ГСВГ генерал армии В. Д. Соколовский. Он предложил провести на следующий день совещание руководителей отделов администрации, занимавшихся в нашей зоне выявлением и ликвидацией военных заводов и других объектов.

— Я вижу, что вы еще не намерены отдыхать, — сказал Василий Данилович, собираясь уходить.

— Еще часок поработаю. Уж очень много неотложных дел. И, видимо, не только у меня.

— Это верно. Сам думал тоже: вот кончится война — передохну. АН нет, забот не убавилось. Судьба, что ли, у нас такая, а? — спросил с улыбкой Соколовский и, пожелав мне спокойной ночи, вышел.

Я подошел к окну и распахнул его пошире. Ночь была теплой и тихой. Сел за стол, а когда закончил записи, часы мягко пробили три...

Так закончился один из многих рабочих дней.

Мне приходилось часто встречаться с представителями различных слоев немецкого населения. Но одна из встреч особенно памятна — с женой Эрнста Тельмана Розой и его дочерью Ирмой Вестер-Тельман.

Однажды мне позвонил Вильгельм Пик. Он сказал, что хочет повидаться и обсудить ряд вопросов, а заодно сообщил, что у него в кабинете находятся близкие Э. Тельмана. Я знал, что они вместе с сотнями других узников были освобождены советскими воинами из концлагеря Равенсбрук. С первой же минуты Розу и Ирму Тельман окружили [387] вниманием и заботой. Когда Ирму доставили на санитарной машине в военный полевой госпиталь, все пришли в ужас: лицо — восковое, тело — кожа да кости. Крайне истощена была и ее мать. Наш врач М. М. Донов и медицинские сестры выходили Ирму, вернули ей силы. И вот теперь они в Берлине...

Общеизвестно, каким огромным авторитетом и любовью рабочего класса пользовался Эрнст Тельман во всем мире, и особенно у трудящихся Германии. Естественно, каждому было трудно смириться с мыслью, что его уже нет в живых...

Мы встретили Розу и Ирму Тельман с цветами как дорогих и почетных гостей. Обе женщины были радостно возбуждены, но при каждом упоминании об Эрнсте Тельмане в их глазах появлялась скорбь.

— Трудно, невероятно трудно верить, что мы никогда уже не увидим нашего любимого Тедди. Как жаль, что он не дожил до нашей общей победы, — сказала с печалью Роза. — Как счастлив он был бы сегодня.

Потом, несколько успокоившись, Роза и Ирма рассказали о своих встречах с Тельманом в разных тюрьмах. Широкое международное движение за освобождение Эрнста Тельмана, приезд в Германию с этой целью делегаций вынудили фашистов предоставить возможность свидания с ним жене и дочери. В течение 11 лет родные приезжали к Тельману на свидание из Гамбурга, где постоянно жили. Как правило, их сопровождали фашистские шпики. А потом все оборвалось. 15 апреля 1944 года гестапо арестовало Ирму, а спустя двадцать дней и Розу. Видимо, в то время уже было принято решение о злодейском умерщвлении Тельмана.

Роза и Ирма взволнованно рассказывали о глубокой вере Тельмана в грядущую победу Советского Союза над фашистской Германией.

— А вы расскажите о связях Эрнста с волей, — попросил Вильгельм Пик Розу, — о том, как даже из тюрьмы он регулярно поддерживал связь с нашим ЦК партии.

— Да, эту связь Эрнст называл мостом жизни.. Из тюрьмы он тайком писал о допросах в гестапо, высказывал соображения о тактике и стратегии нашей партии в борьбе с нацизмом. Фашистские главари, опасаясь провала суда над ним, подобно процессу над Георгием Димитровым, так и не осмелились его провести. Многие его записки и двадцать исписанных тетрадей мы сумели вынести из тюрьмы. Целая цепочка связных-коммунистов переправила записки и тетради Эрнста и сведения о нем через границу для передачи в Центральный Комитет компартии Германии...

После беседы Военный совет устроил обед в честь Вильгельма Пика и семьи Э. Тельмана. Перед уходом наших гостей я спросил у Ирмы Тельман:

— Не нуждаетесь ли вы и ваша мать в чем-либо?

— У нас никаких личных просьб нет. Живем как все немцы. Понимаем — послевоенный период.

Я проводил их до машины, и мы тепло распрощались. Вернувшись к себе, сообщил по телефону маршалу Г. К. Жукову о встрече. Вместе с ним приняли решение о назначении Розе и Ирме Тельман персональных пенсий. Постановление СВАГ об этом час спустя подписали генерал армии В. Д. Соколовский и я. Это была не только дань светлой памяти Эрнста Тельмана, но и признание больших личных заслуг в борьбе с фашизмом его жены и дочери.

...Как-то поздним вечером раздался стук в дверь. Мой адъютант И. Я. Лысойван пропустил вперед гостей.

— Зашел на огонек к старому знакомому. Не поздно ли?

В бекеше и серой папахе вошел член Центрального Комитета ВКП (б) Дмитрий Захарович Мануильский.

— Только что прилетел из Москвы. В Германии я проездом. На улице морозно, вот я и решил погреться у вас, — сказал он и шутливо добавил: — Как, примете?

Мы обнялись. Адъютант вышел из комнаты и вскоре вернулся с официанткой, которая быстро накрыла на стол.

Видного деятеля международного коммунистического и рабочего движения Д. З. Мануильского я знал очень хорошо. Он не раз выступал перед слушателями Военно-политической академии имени В. И. Ленина. Его кипучая и плодотворная деятельность в Коминтерне была широко известна. В тот вечер мы много говорили о Москве, об освободительном движении в странах Европы и Азии. Он живо интересовался обстановкой в Германии.