Весна Гелликонии - [27]

Зона Наказания была полна шума среди горящих головешек. Здесь были надзиратели, набираемые из милиции, и фагоры. Она была расположена в особо сырой пещере, где всегда моросил мелкий дождь. Взглянув вверх, можно было увидеть крупные капли воды, свисающие со сталактитов и готовые сорваться вниз при малейшем движении воздуха.

Надзиратели носили обувь с толстыми подошвами. Сопровождавшие их фагоры не имели одежды, но белая шерсть хорошо защищала их от холода и сырости.

Брат Юлий нес дежурство с одним из трех караульных в чине лейтенанта, упитанным человеком с грубыми манерами по имени Дравог, который шагал так, как будто давил жуков, и говорил так, как будто жевал их. Он постоянно постукивал палкой о свои краги, и этот барабанный звук действовал раздражающе. В отношении заключенных действовала суровая палочная дисциплина. Все движения были подчинены сигналу гонга, и на любого замешкавшегося тотчас обрушивался град ударов. От всего этого стоял несмолкаемый шум. Заключенные были угрюмы. Юлию приходилось выискивать законные основания для любого акта насилия по отношению к заключенным, и он часто сочувствовал своим жертвам.

Ему вскоре опротивела бессмысленная жестокость Дравога, но в то же время непрекращающаяся враждебность заключенных истощала его нервную систему. Дни, проведенные с отцом Сифансом, казались ему самыми счастливыми, хотя в то время он не отдавал себе в этом отчет. В новой суровой обстановке он тосковал по глубокой темноте, наполненной молчанием и благочестием, даже по отцу Сифансу с его осторожным дружелюбием. Дружба была не той чертой характера, которую уважал и признавал Дравог.

Одним из секторов зоны была пещера под названием Твинк. В Твинке группы заключенных были заняты тем, что разрушали заднюю стену, чтобы увеличить рабочее пространство. Этот тяжелый труд был бесконечным.

— Это рабы, а чтобы они шевелились, их нужно бить, — говорил Дравог.

Замечание надзирателя приоткрыло для Юлия завесу над прошлым Панновала: вероятно он весь был создан именно таким образом.

Груды горной породы увозили на грубо сколоченных тележках, волочить которые было по силам только мужчинам. Тележки откатывали в глубину Святилища, где Вакк нес свои воды намного ниже уровня земли. Здесь находилась глубокая пропасть, куда скидывали породу.

В Твинке была и ферма, где работали заключенные. Здесь выращивался ячмень, из которого приготовляли хлеб, а в пруду, питающемуся от источника в скале, разводили рыбу. Каждый день вылавливали определенное количество рыбы. Больную рыбу закапывали вдоль берегов, где росли огромные съедобные грибы. Их едкий запах ударял в нос любому, вступающему в Твинк.

Поблизости располагались и другие фермы и шахты, где добывался кремнистый сланец. Но свобода передвижения Юлия была так же ограничена, как и у заключенных. Он не мог выходить за пределы Твинка. Он удивился, услышав из разговора Дравога с другим надзирателем, что один из боковых проходов ведет на Рынок. Рынок! Одно это слово вызвало в его воображении полный толкотни мир, который он оставил в той, другой жизни. Он с тоской подумал о Киале и о его жене.

«Из тебя никогда не получится настоящего священника», — подумал он про себя.

Раздались звуки гонга и крики надзирателей. Заключенные напрягли мускулы. Всюду сновали фагоры, иногда перекидываясь друг с другом словом. Юлий ненавидел их. Он наблюдал, как четверо заключенных вылавливали рыбу под недремлющим оком одного из надзирателей. Им пришлось по пояс зайти в ледяную воду. Когда сеть была полна, им позволили выйти на берег и вытянуть свою добычу.

Мимо катилась тележка, груженая булыжником. Ее толкали двое заключенных. Неожиданно колесо тележки наехало на камень. Заключенный, который налегал на левую ручку тележки, споткнулся и упал в воду. Падая, он сбил с ног одного из рыбаков, тянущего сеть. Рыбак от толчка упал головой вниз.

Надзиратель заорал и стал размахивать палкой. Его фагор ринулся вперед, схватил оступившегося заключенного и поднял высоко в воздух. Подбежавшие Дравог и еще один надзиратель принялись избивать молодого парня, стараясь попасть палкой по голове.

Юлий схватил за руку Дравога.

— Оставь его в покое. Это произошло случайно. Помоги ему выбраться.

— Заключенным запрещается находиться в воде без разрешения, — злобно бросил Дравог, оттолкнул Юлия и продолжал избиение.

Заключенный, с ног до головы мокрый, да еще и весь в крови, с трудом выбрался на берег. Примчался еще один надзиратель с шипящей, оттого что воздух здесь был пропитан водными брызгами, головней. За ним, поблескивая в темноте розоватыми глазами, бежал фагор, завывая от досады, что пропустил такое развлечение. Все они пинками погнали полумертвого заключенного в его камеру в соседней пещере.

Когда суматоха улеглась и толпа разошлась, Юлий осторожно приблизился к камере. В этот момент из соседней камеры донеслось:

— Усилк, как ты себя чувствуешь?

Юлий пошел в контору Дравога и забрал ключи. Он открыл дверь в камеру, взял лампу из ниши в стене и вошел.

Заключенный лежал, растянувшись на полу в луже воды. Его голова и щека кровоточили.

Он угрюмо взглянул на вошедшего, затем, не меняя выражения лица, снова опустил голову.