Весьма достойная судьба - [10]

- Очень приятно,- сказал я и от себя, и в качестве подсказки Юркову.

- Да,- откликнулся и подхватил Юрков.- Приятно…

В следующую секунду, я увидел, он полностью овладел собой. И добавил уже совсем иначе:

- ОЧЕНЬ.

Кошкина сделала вид, что ничего не заметила, отняла руку и пошла по гостиной легкими, «небрежными шагами, Я смотрел на нее. У нее вообще была легкая, изящная походка, Кошкина не ходила, а летала. Не зря Клер говорила про нее: «Ведьма». Итак, я смотрел на Кошкину. На ней был белый махровый халат, мягко облегавший ее высокую стройную фигуру, волосы, еще влажные, были рассыпаны по плечам. Когда она оборачивалась к нам, мы могли видеть ее огромные голубые глаза, безукоризненный нос и полные яркие губы. В левой руке она держала щетку для волос.

- Собственно, я…- Кошкина взмахнула щеткой, демонстрируя ее нам и тем самым показывая, чем она занималась до нашего неожиданного прихода.- Вы позволите, я закончу?.. Через десять минут я смогу принять вас, как полагается.

Что касается меня, то я считал, у нас есть о чем с ней поговорить. Но Юрков, по-видимому, решил иначе.

- Благодарю,- вдруг сказал он довольно-таки жестко.- Мы уж как-нибудь в другой раз.

Кошкина вскинула брови. Видимо, тон Юркова удивил ее и задел. Она так и замерла посреди гостиной, вполоборота к нам, подол халата медленно запахивался, возвращался на свое место; рука со щеткой остановилась на уровне плеча.

- Что ж,- наконец произнесла она с достоинством.- Как хотите.

И сунула щетку в карман халата. Разговор был окончен.

Я поклонился Кошкиной, Юрков кивнул ей, и мы направились к двери.

И не успели мы дойти до этой самой двери, как она распахнулась - и вошел Николай Кошкин. Дверь именно распахнулась, потому что открыл он ее ногой. Обеими руками он прижимал к груди множество пакетов из магазина. Мы замерли на месте. Николай как ни в чем не бывало оглядел нас и воскликнул:

- А, вы уже здесь! Очень хорошо!

У него было счастливое лицо человека, вновь обретшего любимую жену. Подойдя к журнальному столику, он принялся сгружать на него пакеты.

- Коля! - вскричала Кошкина.- Сколько можно повторять, для этого есть кухня!

Не следовало забывать, что мы уже простились с хозяйкой. Появление Николая задержало нас, но ничего не могло изменить. Я поклонился Николаю и потянул Юркова за рукав. Юрков не двинулся с места, а Николай всплеснул руками:

- Как! Вы уходите? Оставайтесь, сейчас сядем за стол! Оказывается, Маше пришлось задержаться, и она была так занята, что не успела сообщить мне об этом. Сейчас пообедаем и отметим ее приезд, а я попрошу у вас прощения за беспокойство.

Юрков нахмурился и съязвил:

- Что вы, какое беспокойство. Пустяки.

- Так получилось…- пробормотал Николай.

Юрков повернулся к Кошкиной и сказал мрачно:

- Потрясающе интересная у вас, Мария, манера ездить в командировки.

Она повернулась к Юркову. Лицо ее вспыхнуло.

- Произошло недоразумение,- резко сказала Кошкина.

Я почти ощутил, как между ними проскочил электрический разряд. Мне даже показалось, что в воздухе запахло озоном. Я по-прежнему держал Юркова за рукав, теперь уже - на всякий случай. Николай стоял у журнального столика, прижимая к груди последний пакет, и растерянно переводил глаза со своей жены на Юркова и обратно.

Кошкина наконец справилась с собой.

- Это наши семейные дела,- бросила она небрежно, словно ничего не произошло.- Не правда ли, Коля?

Николай растерянно, но ни секунды не промедлив, кивнул. Кошкина была уже у столика и перебирала пакеты, как образцовая домашняя хозяйка.

- Угу,- не то согласился, не то возразил Юрков.

- Коля! - воскликнула Кошкина.- Ты, как всегда, купил не тот сорт кофе. Я же тебе тысячу раз говорила: только «Синтеарабика», и никакой другой!

Нам все-таки следовало уходить; я снова потянул Юркова за рукав.

- Да-да, идем,- буркнул он.

Я облегченно вздохнул, наконец-то все это заканчивалось.

Мы вышли. Обернувшись, я увидел в проеме двери Кошкину. Одной рукой она держалась за поводок замка, ей, похоже, не терпелось закрыть дверь.

Тут я вспомнил, что старинная книга по-прежнему лежит у меня в саквояже. А мне очень хотелось от нее избавиться. Да и Клер строго-настрого наказывала, чтоб я с книгой не возвращался.

Мне пришлось повернуть назад. Кошкина неохотно посторонилась, пропуская меня в квартиру. Я вытащил книгу из саквояжа и осторожно положил ее на край журнального столика. Поймал себя на мысли, что боюсь, как бы книга, пока я здесь, не выкинула еще чего-нибудь напоследок. Нет, она лежала спокойно. Я тихонько отнял от нее руку. Ничего не произошло.

- Вот… э… книжечка ваша,- выговорил я, робея под недоуменными взглядами Марии и Николая Кошкиных. И, не дожидаясь ответа, кинулся к двери.

Юрков ждал меня в коридоре.

- Пошли скорей отсюда,- сказал он.

Я поискал по карманам таблетки. Громыхнула дверь, захлопнутая Кошкиной. Мы быстро зашагали прочь.

Через десять минут мы были в космопорту Сигмы. Еще через десять минут взяли билеты домой: Юрков - к себе на Станцию, я - в Отдел.

До рейсов оставалось время, мы пошли в буфет и взяли по куску холодной космофлотовской курицы. Я как-то не привык есть стоя, за высоким, очень неудобным, на мой взгляд, столиком; но что поделаешь, лунный «Космофлот» все старается копировать с земного.