Вёшенское восстание - [38]

Позже «Донские ведомости» писали, что первые повстанцы были в хуторе Шумилине Казанской станицы. Во время своей поездки на север Дона летом 1919 г. Донской атаман Богаевский «смотрел дом, где вспыхнуло восстание в хуторе, где был схвачен гарнизон большевиков с пулеметом».[115] Красные считали, что «первыми восстали хутора Горниловский (Гармиловский. — А. В.) и соседние».[116]

Таким образом, получается, что подготовленное выступление совпало со стихийной вспышкой протеста казаков против массовых расстрелов.

Следует помнить, что война приняла невиданно жестокие формы. На территории Воронежской и Саратовской губерний белые казаки особой гуманностью не отличались. Грабили, насиловали. Пленных, особенно с наступлением холодов, раздевали до исподнего, а потом рубили, «чтоб не мучились от холода». И долго по белогвардейским штабам ходили телеграммы об исчезновении тысячных колонн пленных, которые из одной станицы вышли, а в другую не пришли. Теперь же озлобленные воронежские и саратовские мужики пришли на донскую землю…

Председатель Московского Совета П. Смидович говорил в сентябре 1918 г. с трибуны ВЦИК: «…Эта война ведется не для того, чтобы привести к соглашению или подчинить, это война — на уничтожение. Гражданская война другой быть не может». Отразилось это и на методах, которыми проводилась политика «нейтрализации середняка» в этих районах (а по отношению к казаку-середняку она проводилась в целом дольше, чем к середняку-крестьянину). На VIII съезде партии В. И. Ленин сказал ясно: «Без дисциплины железа, без дисциплины, осуществляемой, между прочим, пролетариатом над средним крестьянством, ничего сделать нельзя».[117]

В августе 1919 г. комиссар Хоперского округа В. Ларин писал комиссару по казачьим делам М. Макарову: «Сейчас Сырцов, Дорошев заплевываются (на них льется вся грязь — все бессмысленные расстрелы и т. д.). Но одно ясно, что они являются тем элементом, который смотрит на Донщину не с точки зрения «казачьей колокольни», а с точки зрения российского пролетариата».

Как оценивали причины восстания сами повстанцы? Вот их листовка: «…Тяжелые повинности по наряду подвод, реквизиция хлеба и скота и проч. все более и более вызывали недовольство среди населения, но недовольство это пока проявлялось в виде глухого ропота; наконец, конфискация (отобрание) имущества и последних средств к жизни, а также незаконные, ни с чем не сообразные аресты и расстрелы невинных мирных жителей, и аннулирование казачьих денег, тяжело отразившееся главным образом на трудовом казачестве, переполнили чашу терпения, и население восстало и свергнуло коммунистическую власть». Если не считать натяжек насчет «невинных мирных жителей», то это протест против тягот «военного коммунизма».

Как предотвратить восстание? Вот рецепт популярнейшего среди казаков Филиппа Кузьмича Миронова, в то время начальника ударной группы 9-й армии: «…B данный момент не нужно бы брать на учет живого и мертвого инвентаря, а лучше объявить твердые цены, по которым и требовать поставки продуктов от населения, предъявляя это требование к целому обществу данного населения…», т. е. опять-таки не вводить продразверстку, не вводить «военного коммунизма», а если вводить, то постепенно, учитывая исторический, бытовой и религиозный уклад жизни казаков, дать им право строить власть самостоятельно, под руководством опытных политических работников… Эх, вашими бы устами, дорогой товарищ!.. Но голод не тетка. Голодающий Север требовал быстрых и решительных мер, а проводники политики советской власти высокой политической культурой отнюдь не отличались и казачество, мягко говоря, не любили.

Следует вспомнить, что тогда же, в марте 1919 г., началось восстание в Симбирской губернии под лозунгом: «Мы ничего не имеем против большевиков, мы идем против коммунистов», той же весной — мятеж в Ставропольском уезде Саратовской губернии, в Задонском уезде Воронежской губернии. По данным А. Буйского, за первые годы существования советской власти имели место свыше 400 восстаний и мятежей, из них, по данным Д. Кина, 238 приходятся на начало 1919 г. на три черноземные губернии: Курскую, Воронежскую и Орловскую.

Вот письмо Антонова-Овсеенко в Совнарком Украинской Республики (апрель 1919 г.): «Население провоцированно действиями продотрядов… Сначала организуйте местную власть, потом с ее помощью выкачивайте хлеб. Части Григорьева и он возбуждены до крайности… политика, проводимая на местах, создает обиду, возбуждение против центрвласти вовсе не кулацких, а именно всех слоев населения». И вскоре — григорьевщина.

При той продовольственной политике восстание на Верхнем Дону все равно началось бы, имели ль место репрессии или нет, как начался мятеж Григорьева, как начались сотни других мятежей в ответ на реквизиции, без которых население центральных и северных городов страны вымерло бы от голода. Такие уж порядки установила в стране новая власть.

А политика террора в Верхне-Донском округе лишь сплотила казачество и придала восстанию ожесточенный характер войны до конца.

Один из участников восстания, К. Е. Чайкин, казак станицы Казанской, позже вспоминал, что 20 февраля (5 марта) он получил известие от «верного человека», что назначен ряд расстрелов, что в списке он, Чайкин, и 15 его хуторян, а жить им осталось до 27–28 февраля (12–13 марта).