Вещность и вечность - [45]

Фридл не могла не стать педагогом. Искренность и глубина, тонкость восприятия и неподражаемое чувство юмора (чего стоит одна катушка черных ниток под носом – усы Гитлера!), интерес к жизни и желание жить несмотря ни на что, яркий холерический темперамент… Все это – черты идеального учителя, обычно упоминающиеся в учебниках для педвузов. А она была живая, не из учебника! Ее невозможно было не любить. «С первой секунды я полюбила ее и ждала уроков». (Хельга Поллак) «Каждое утро я бегу к компьютеру прочитать мнение Лены о своих рисунках. Если это похвала, значит, день удался», – пишет lubopyt.

«Урок кончался так же стремительно, как и начинался. Я панически боялась конца. Я готова была продолжать до ночи, но это было запрещено». (Хельга Кински)

«Елена Григорьевна, можно мне еще задание? Первый урок был длиннее, а сейчас я осознала, что мне осталось только одно задание… Спасите-помогите!» – пишет yanaelis.

«Помню установку Фридл на другом уроке: не думать, просто рисовать, просто вспоминать или мечтать, рисовать, не думая, как и что получится». (Эва Штихова-Бельдова)

«А ты не думай, рисуй!» – ЕГ мне в ответ на долгое нытье о том, что у меня не получается то, что задумано.

«Все пытались ввести нас в рамки, она нас из рамок выводила. Фридл внушила нам, что в любой ситуации можно что-то изобрести, при любых условиях что-то создать». (Лилька Бобашова)

«Теперь ты видишь: всё может быть всем!» – ЕГ в ответ на мои сосны из смятой бумаги.

«Фридл внушила веру в свои силы, она сказала: “Не обязательно учиться по книгам, твои руки любят учиться, а умные руки – это огромный дар”». (Марта Микулова)

В одном из дневников случайно обнаружила такое замечание ЕГ: «Твои руки помнят форму вещи. Дай им нарисовать то, что они уже рисовали, на следующий день, и ты это увидишь».

Вообще, это совершенно удивительная штука: перечитываю сейчас воспоминания учениц Фридл в «Вещности и вечности» – и буквально каждая фраза вызывает в памяти какой-нибудь момент семинара. Тот, кто верит в переселение душ, наверное, не удивился бы. «Мы открывали ее для себя, она открывала нас. Мы ей были интересны, и она наивнимательнейшим образом присматривалась к каждому». (Лилька Бобашова)

«Вы наблюдаете свойства предметов – я наблюдаю ваши свойства», – ЕГ.

«Фридл говорила, что у каждого свой мир, у всего, у всякой вещи на свете – свой мир… Она никогда не навязывала своего мнения. Граница, суверенитет, здесь я – здесь ты. Беседы с ней завораживали, в них было что-то магическое, мы не всегда понимали их смысл, и это, наверное, еще сильней притягивало».

Что это, воспоминания о Фридл или отзывы сегодняшних семинаристов? Какая разница? Моя почти пятилетняя дочь, например, не задается подобными вопросами и называет ЕГ «мамина учительница-Фридл».

«Нет такого человека на свете, который, нарисовав пятно и линию, не сможет нарисовать все, что захочет», – говорит ЕГ. Это вдруг ворвавшееся в тебя чувство “я могу рисовать!” переворачивает все внутри, не дает дышать. И незаметно превращается в “я не могу не рисовать”. “Как будто мне в глаза вставили акварельные краски. Хочу рисовать всё, что вижу”, – пишет Wisemary.

ЕГ пишет нам: “Я рада тому, что происходит. Не все безоблачно, разумеется. Некоторые задания вызывают отторжение, неприятие, нежелание их выполнять. На самом деле, и я это уже говорила не раз, задания – это палочка-выручалочка, не в них суть. Если представить себе цельность абстрактно, то любая ее точка является цельностью. Цельность – сплав, она не слагается из элементов. Исходя из этого, любое задание апеллирует к цельности в вас. Когда вы реагируете на что-то отрицанием или отворачиванием от задания (не по уважительной причине), у меня возникает вопрос, как попасть в эту точку в вас с другой стороны, с черного хода, скажем.

Но я не заморачиваюсь особо, не волнуйтесь. Время – это главный фактор. У всех по-разному происходят качественные изменения, ведущие к цельности, т. е. к тому, что в вас есть, тому, что есть вы. Каждый из нас – это творящий космос. К счастью, мы не роботы, и у нас все происходит очень индивидуально”.

Семинар заканчивается, при этом многие продолжают выставлять в дневниках новые работы. Практически каждый день. Получаю письма от однокурсниц, где после “Как дела?” неизменный вопрос: “Ты рисуешь?” А дальше рассказ о своих делах – своих рисунках. Пишу эти строки, а в комнате пахнет липой: на столе у меня большая ветка, вся в нежных желто-зеленых цветах. Мы принесли ее с прогулки, чтобы нарисовать».

Anya_Le