Вещность и вечность - [34]
Предписывая детям путь их развития, притом что их способности, помимо всего прочего, развиваются абсолютно неравномерно, мы не даем им расти свободно и творчески, а себя лишаем возможности этот рост увидеть.
Требования взрослых, даже тогда, когда они обоснованны, относятся не к тем вещам, по поводу которых они высказаны. Например, такие качества, как чистота, точность, способность один к одному передать определенное содержание, требуются при создании геометрического орнамента и не имеют ничего общего с творческим рисованием.
Чего следует ожидать от творческого рисования? Достижения ребенком всемогущей свободы, при которой он реализуется, сначала эмоционально, а уж потом и в материале. Итак, следует довериться самому ребенку; самое большее, что мы можем, – это предложить ему материал и побудить его к работе. Всякие наши «художественные» оценки на этом этапе не имеют никакого смысла.
Йозеф Новак (25.10.1931—6.10.1944). «Детдом № 10. 20-й урок. Проба цветов». 1944.
Учитель, воспитатель должен придерживаться самой большой сдержанности в оказании влияния на ученика. Возможно, именно тот учитель, который обладает вкусом и художественными задатками, пленившись силой и непосредственностью работ ребенка, станет искусственно удерживать его на стадии инфантильности или настаивать на определенном виде выражения, идет ли речь о каком-либо из «измов» или о серьезном академическом рисунке. Точно так же не следует показывать ребенку «примеры» – картинку из календаря с козочками и соснами, посыпанными серебряной пылью, Белоснежку с семью гномами, Ферду-Муравья или какой-нибудь импрессионизм. Правда, последний, благодаря свежести и смелости, ребенку ближе (хоть сам ребенок может его сразу и не воспринять, но это все-таки лучше, чем сентиментальность, пошлость и слащавость).
При этом можно многократно показывать произведения как старого, так и современного искусства всевозможных видов, любые изображения с натуры – в любом случае это лишь обогатит ребенка. Он сам выберет то, что ему нужно. Не следует навязывать ему своих мнений и предпочтений, так как он, податливый и доверчивый, жадно прислушивается к любому высказыванию взрослого, отождествляет себя с ним; он готов поверить всему, сказанному взрослым; он быстро соглашается с его советом, лишь бы поскорее и попроще достичь спокойной ясности и застраховаться умением производить готовый продукт. Ребенок верит, что средствами, полученными от взрослого, он скорее выиграет соревнование, которое ему навязано. Таким образом, он отторгается от себя и своих потребностей; сперва он теряет выражение, адекватное его переживанию, а затем и само это переживание.
Главное, чтобы ребенок был свободен в выражении того, что он хочет о себе сказать, – это могут быть любые идеи и фантазии, богатые и бедные, вплоть до бессмыслицы – либо вовсе не воплощенные в форме, либо выраженные на том языке формы, которым он владеет.
В обмен на это мы получим бесценную возможность наблюдать за его внутренним состоянием (здесь желательна помощь психолога), вникать в его интересы, предпочтения и знания. Приведенные ниже работы детей могут служить примерами того, насколько необходимо ребенку ежедневное спонтанное самовыражение и как оно трансформируется в рисунках, которые дети рисуют как «картинки».
Воспитательница, которая обычно не рисует с детьми, предложила им нарисовать всё, что придет в голову. У одного возник дом с наглухо закрытыми окнами и дверьми, одиноким цветком, платьицем и мебелью; все без связи, без пространственных отношений друг с другом. Ирена Краусова[106] сообщила об этом ребенке, что он до Терезина был в сиротском доме, где с детьми очень жестоко обращались, их постоянно держали взаперти, отбирали и прятали все их вещи, включая деньги. В Терезине он встретил хороших воспитателей, и через какое-то время на его рисунках появился уютный столик в комнате, с лампой и картиной на стене. Вещи теперь связаны воедино, их много. Вместо сухих штрихов – линии, они имеют толщину и наполненность (не прерывисты). В лучшую сторону изменились и другие дети.
Как было замечено этой же, очень любимой детьми воспитательницей, на первом рисунке дом (по словам д-р Баумловой, дом означает самого ребенка) отправлен в самый угол, его двери закрыты, окна пусты, линии имеют депрессивный наклон. На втором рисунке, после того как ребенок отошел от шока после перенесенных несчастий и оказался в окружении добра, дом вернулся на середину листа, на окнах появились занавески, на двери – глазок, на лугу – цветы, и даже солнце нарисовано не так бегло, как на первом рисунке.
Третья девочка 12-ти лет, как и все в ее возрасте, переполнена сексуальными фантазиями. Разъяснения здесь излишни: объятия, нога мужчины, помещенная между ногами девушки, и одинокое дерево говорят сами за себя. В рисунках четвертой девочки д-р Баумлова увидела проявления садизма – отрезанные головы, отрезанные ноги у собаки.
В этой ситуации нет никакого смысла уделять внимание хорошей или вообще какой-либо форме, поскольку рисунок спонтанен. И, хотя детей положено воспитывать, им прежде всего надо предоставить возможность оригинального и самостоятельного выражения.
