Весенние заморозки - [53]

Знаю и вывод, к которому они пришли. Знаю, потому что другого выхода у них теперь не было. Кораблей нет, но осталась армия. Следовательно, надо продолжать штурм. Для Нерберии эта война - своего рода набег. Они собираются победить и уйти. А после победы новые корабли сами собой найдутся.

Я не ошибся. Но штурм они возобновили только к полудню. К этому времени я уже был готов на все сто.

Мой новый наблюдательный пункт находился в башне слева от ворот замка. Обзор через бойницы был не так хорош, зато теперь я был куда ближе к осадной башне. При мне находились Вальд, Тирвали, Арварих и с десяток посыльных.

Внизу, перед воротами, в полной боевой готовности стояли сотня из Регада и двести нерберийцев. Они должны были нанести удар милосердия. Командовать вылазкой был назначен сотник Мэрали. Ему в подчинение были переданы второй нерберийский сотник и Кухут-Пухут - оба, кстати, не далее как сегодня утром поротые за вчерашнее неподчинение моему приказу.

Есть одна штука в моей профессии, которую я очень не люблю. Это рукопашная схватка. Только никому, упаси Лайта, не рассказывайте.

Я не трус. Говорю со всей ответственностью. При штурме замка Гисс получил дубовый венок от герцога Кайльского за редкостное сумасбродство - первым ворвался на стены твердыни алагоров. Умею драться в строю; с секирой, копьем, мечом и даже алебардой обращаюсь много лучше других. Неплохо стреляю из лука и арбалета. Но - просто не люблю всем этим заниматься. Я - из тех полководцев, что предпочитают 'спокойно следить за битвою с горы'.

-Началось, - отстраненно отметил Вальд, глянув в бойницу. Со вчерашнего дня арден был непривычно мрачен.

Я выглянул - и правда началось. Можно было и не глядеть: скрип колес осадной башни я бы уже не перепутал ни с чем. Покачнувшись, она тронулась вперед и вверх, с медлительностью и величием, присущим только таким гигантам. В ужасающем скрипе слышалось ржанье лошадей. В некотором отдалении блестели сталью отряды тяжелой баарисской пехоты, вооруженной секирами, готовые в любой момент прийти башне на помощь, но не желающие почем зря подставлять себя под стрелы.

Не успеют. Я посчитал изгибы серпантина - башне осталось чуть более одного витка.

Остальные тоже умели считать: я чувствовал их возрастающее напряжение. Я тоже ощущал себя хищником в засаде, подобравшимся для прыжка. Ощущение было - лучше не бывает. По спине перекатывались табуны мурашек, каждая мышца в теле напряглась. Наверное, горели серым огнем глаза...

И только где-то на задворках сознания маячила досада, оставшаяся после утренней порки провинившихся военачальников.

И нет бы мне выбрать повод получше. Из всех поротых спокойно отнесся к наказанию только сотник нерберийцев. Иного я и не ожидал: для наших Кодекс равнозначен закону. Еще я не ожидал, что здесь, в Сиккарте, местные нравы и традиции над Кодексом преобладают.

Оказывается, в представлении миакрингов военачальник, он же военный вождь, по своему положению заведомо выше любых поощрений и наказаний. Он равен богам, его действия - вне правил и морали. И если уж случается так, что вышестоящий военный вождь недоволен нижестоящим, наказывать его публично он права не имеет. Если бога унижают, он теряет свою божественную сущность. Если не теряет - тогда это не унижение, но оскорбление, требующее достойного ответа. Что и имело место быть - все миакринги замка Риммор теперь смотрели на меня волками. Исключение до определенной степени составлял Арварих, соизволивший мне сообщить о произведенном поркой эффекте, а заодно снизошедший до небольшой разъяснительной работы.

Лажа вышла. Неудача, как сказал бы Тирвали - но я все-таки старше и пока умнее него. Это была самая настоящая лажа. В замке Риммор моментально воцарилась гнетущая, напряженная атмосфера, в воздухе носился запах мятежа, и мои дни как коменданта были сочтены, если я немедленно не отличусь как полководец. Победителей не судят.

Башне осталось ехать меньше половины витка. Ряды секироносцев придвинулись ближе, и мне вдруг стало интересно, что именно они видят перед собой. Осажденную крепость, охваченную смутой и разбродом, на грани отчаяния перед огромной армией осаждающих? Гордую твердыню, уверенную в своей неприступности, плюющую в лицо врагам и выставляющую на пиках головы парламентеров? Мрачный чуждый замок, притаившийся на холме, готовый извергнуть на пришельцев несусветную пакость, стоит тем подойти поближе?

Скорее всего, именно последнее. После поражения на море и гибели барона Валендинга мы никак не проявляли себя, если не считать моей встречи с парламентером Алагли. Что бы не творилось в стенах замка, для осаждающих он как бы притаился. Они вправе ожидать пакости - а мне меньше всего хочется, чтобы враги сейчас осторожничали.

Я подозвал одного из посыльных.

-Бегом на стену! Лучникам приказ - обстреливать башню. Пусть стреляют вразнобой, не залпами. И пусть изобразят суету вдоль стены.

Надеюсь, до командира защитников этого участка укреплений дойдет смысл моего приказа. Там командует один из предводителей пиратской вольницы Мара Валендинга, удивительным образом не попавший в число выпоротых. Я предполагал, что это свидетельствует о наличии у него хоть каких-то мозгов.