Весенние соблазны - [8]

Вор и следователи — вещи несовместные. Враги, осуждённые пребывать по разные стороны черты.

Но всё дело было в том, что стоило мне взглянуть в его глаза, и я поняла, что отныне моя сторона — там, где бьётся его сердце, звучит его голос и спорит с вечностью его скрипка.

Через две недели будет очередной аукцион, и вскоре он — через десятых лиц, естественно — узнает об очередном нечистом на руку богаче, купившемся на престиж, но не имеющем ни малейшего понятия об истинной ценности сокровища, попавшего в его руки: не видящего его красоты, пропитывающей его Истории.

Эх, Лёшка, Лёшка… Соловей мой, разбойник и ночной певец…

— Утешаю себя только тем, — всё-таки произнесла я, — что я всё равно тебя поймала… в каком-то смысле.

— Ещё бы! Оковы обручального колечка куда прочнее тюремных наручников, чтобы ты знала. В старину так точно были, а нам стоит брать пример с наших славных предков, — он поймал мою руку. Поцеловал вначале её, а потом кольцо с крупным бриллиантом на безымянном пальце. — Не помнишь, на чём мы остановились утром?

— Папагено, — мигом приуныла я.

Склонив голову набок, какое-то время он созерцал моё лицо. Потом улыбнулся — мягкой улыбкой кота, запертого на ночь в молочной лавке.

— И это тоже, — согласился он, подхватывая меня на руки. — Но чтобы иметь возможность принести тебе кофе в постель, сначала надо тебя туда уложить.

Марина Ли ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

Изнурительный день, полный бесконечных тревог, закончился в душе. Я повесила на крючок халат, положила на деревянную скамеечку сумочку с бельем и косметикой, завернулась в полотенце и на цыпочках вбежала в пустой гулкий зал с душевыми ячейками.

Я не слышала скрипа открываемой двери, но успела почувствовать, как холодок сквозняка метнулся мне в ноги, а затем мою талию обхватили сильные руки, и теплое дыхание коснулось моего уха:

— Ты должна мне, — сообщил Арсений и переместил свои ладони до моих подмышек, от чего сердце моментально ухнуло с места в галоп.

— Должна? — я стукнула его по рукам и оглянулась. — Тебе?

— А кому же еще? — он позволил мне развернуться в кольце своих рук и хитро блеснул глазами, втянув нижнюю губу и прижав ее зубами. — Я же делился с тобой водой в мужской день.

Я смутилась, потому что вспомнила о том, как мы столкнулись с ним здесь в самом начале нашего знакомства. О жарком взгляде, о каплях воды, стекающих по смуглой коже, о губах, нетерпеливо дрожащих на расстоянии, слишком далеком для поцелуя…

— О, вижу, ты тоже помнишь о той ночи! — он мечтательно заломил бровь и прошептал едва слышно:

— Надо обновить воспоминания.

А после этого толкнул меня к стене, я же зашипела, когда моих лопаток коснулся холодный кафель.

— Холодно!

— Извини. Сейчас согрею, — и прижался ко мне, обволакивая своим теплом.

— М-м-м, — промычал, ведя носом по моей безвольно открытой шее. — Как же ты пахнешь!

— Ка-ак?

— Как женщина, которая должна стать моей навсегда.

Я задохнулась от важности его слов, от обещания, звучащего в них, от намека на что-то большее, о чем ни он, ни я не говорили пока вслух. Ну и еще, конечно, от того, что Арсений крутанул вентиль на стене и обрушил на нас поток ледяной воды, одновременно сдирая с меня полотенце и выбрасывая его в общий коридор.

— Зачем оно? — удивился наигранно и, хмыкнув, пояснил:

— Намокнет же.

Вот тут я и сделала первую стратегическую ошибку: заглянула ему в глаза, сразу же нырнув в уже знакомую кофейную бездну, жаркую, как ночи на побережье, когда галька впивается в пятки круглым боком, а морская волна с удовольствием облизывает твои колени, обещая все мыслимые наслаждения ночного заплыва.

Ну, если бы я когда-то бывала на ночном берегу, то это все обязательно выглядело бы именно так. Сейчас же, у края бездны, обещающей наслаждение, я отшатнулась, испуганно вскинув руки к груди, чтобы закрыться от пронзительного мужского взгляда.

Арсений гулко сглотнул и прохрипел:

— Поздно.

— Что? — пятиться было некуда, поэтому я просто отвела глаза, сгорая от внезапно накатившего стыда и страха.

— Я уже все рассмотрел, — он с усилием отвел мою правую руку и прижал ее к стене у моей головы. — И в первую очередь… — симметрично правой легла левая рука, — это.

Северов слегка наклонил голову, и я поняла, что он смотрит на мою грудь, на сжавшиеся в ожидании ласки ореолы и на бесстыдно заострившиеся соски.

— С ума сойти, до чего красиво!

Он оторвался от созерцания явного свидетельства моего возбуждения и посмотрел мне в глаза. Внезапно оказалось, что во рту у меня пересохло, а сама я трясусь, словно лишенный вожделенной дозы наркоман, и едва ворочая языком, скриплю песком в голосе:

— Просто вода холодная.

— Я так и понял, — слишком торопливо согласился он. — Не двигайся.

Правая рука парня выпустила из своего плена мое левое запястье и ушла в сторону, чтобы подкорректировать температуру воды (хотя мне, откровенно говоря, и без того уже давно было очень и очень жарко), а затем вернулась, скользнув кончиками пальцев под грудью. Так нежно и одновременно так жарко. С ума сойти! Я неосознанно прогнулась, мечтая о том, чтобы пальцы скользнули немного выше, уже почти готовая признать свое поражение. Давно готовая…