Веселый мудрец - [212]

— Известно, — подхватил мысль брата Матвей, — что он смело выступает в защиту обездоленных и обиженных, не боясь недовольствия властей.

— Сие очень важно. — Сергей взглянул на молчавшего Новикова. — А знаете ли вы, Михайло Николаевич, что нашего майора уже приняли в одну организацию, причем не последнюю роль сыграли именно вы, ваше письмо Никитину.

— Имеете в виду секретаря Вольного общества любителей словесности?

— Да, сударь... Слышал от лиц весьма осведомленных. Думаю, что в самое ближайшее время должно быть известие об этом.

— Прием майора в Общество вполне заслужен, ибо... — Новиков не договорил. Вошел Савелий и доложил:

— Его благородие майор Котляревский.

— Проси. — Когда слуга вышел, Новиков обернулся к Сергею: — Итак, что скажем ему?

Братья переглянулись, но вопрос требовал ответа, и Сергей сказал:

— По-моему, договорились. Неужто еще объясняться?»

Дверь распахнулась, и вошел Котляревский. Немолодой уже, седеющий, но, как всегда, подтянут, глаза внимательные, чуть уставшие, однако зоркие, заглядывающие, кажется, в самую душу.

Новиков хотел было представить Котляревского Сергею, но Муравьев-Апостол-младший сам подошел, почти подбежал к нему. И Котляревский протянул руку:

— Рад, душевно рад видеть вас, Сергей Иванович!

Голос у майора мягкий, задушевный. «Так может говорить разве что батюшка Иван Матвеевич», — подумал Сергей и пожал протянутую руку:

— И я рад! Очень. Наслышан о вас давно, ведь земляки мы — и тем горжусь.

Котляревский смущенно оглянулся на Новикова, стоявшего тут же и не мешавшего гостям, на чем-то возбужденного, с радостным блеском глаз Матвея и. как бы призывая их разделить его недоумение, сказал:

— Нечем гордиться, Сергей Иванович, я простой человек, каких в нашем крае много. И вы, я слышал, такой же. В батюшку, видно, пошли. Поклон мой низкий ему ори случае передайте.

— Благодарю вас! — Сергей все еще не отпускал руки Котляревского и, как бы извиняясь за свою восторженность, сказал: — Я от души, поверьте. Я давний ваш почитатель, можно сказать с младенчества, с тех пор как грамоте обучен. И с того часа любовь моя к вам неизменна.

— Однако, гости дорогие, — весьма довольно поглядывая из-под рыжеватых бровей, заговорил Новиков, — после того, как вы объяснились, может, все-таки обратите внимание и на хозяина, который ждет, когда вам будет угодно сесть за стол и продолжить беседу.

— В этом доме всегда так, — усмехнулся Котляревский. — Не успеешь переступить порог, так сразу же и за стол. — И, обращаясь к Новикову, не в силах скрыть нетерпения, спросил: — Что молчите? Неужто?..

— Вы думаете, я бы не сказал вам? Кажется, все идет как должно,

— Это верно? Значит, команда не будет послана в Жуково?

— Это так же верно, как то, что вы, милостивый государь, сейчас же сядете за стол и отведаете кое-чего.

— Ну что ж, не откажусь от чего-либо горячего, не поймите меня, однако, превратно.

— Мы поняли вас так, как вы того желали. Сей минут будет и горячее, и к горячему. — Новиков, пока гости усаживались за стол, кликнул слугу и что-то шепнул ему.

Разговор с первых же минут принял непринужденный характер и касался последних событий, о которых говорила в те годы вся просвещенная Россия, ими жила, твердила о них на каждом перекрестке вся Европа, писали газеты, не обходился ни один дипломатический прием. Реплики, одна за одной, как искры разгоравшегося пламени, вопросы, быстрые остроумные ответы — все это сразу завертелось, смешалось, и пошло, и пошло, и, как это бывает среди людей, умеющих вести застольную беседу, метко отвечать, и главное — умение слушать собеседника, Сергей и Котляревский почувствовали себя так, словно были знакомы давным-давно. Глядя на них, Новиков подумал, что им надо было познакомиться раньше, они очень подходят друг другу. Матвей, посматривая на брата, как бы говорил: ну что, я был не прав? Вот каков этот отставной майор, живущий в нашей тихой Полтаве!

Речь зашла об испанских событиях, затем стали говорить о восстании греков против турецкого владычества и поможет ли грекам Россия. «Это было бы верно со всех точек зрения». — «Шаги в этом направлении уже были. Вероятно, вы слыхали?» — «Разумеется. Некоторые наши войсковые части уже были двинуты к южным границам, и вдруг продвижение приостановилось. Почему?» — «Спросите что-нибудь полегче. Многие не могут уразуметь, в чем причина». — «Надо полагать, ближайшее время убедит кого нужно, что помощь грекам мы должны, обязаны оказать». — «Да, время покажет...»

— А что нынче в Неаполе? — спросил Котляревский, кладя себе на тарелку небольшой белый грибок и кусочек розовой ветчины. — Я уже несколько дней не видел газет.

— Плохо. Ужасно плохо, — сказал Сергей, отложив и вилку и нож. — Решительно начинали неаполитанцы и чем кончили? Сдачей всех своих позиций на милость победителя. Сдали австрийцам свою родину. Это же позор. Не уметь защищать святыню — свою землю! Тут выбора быть не может — победа или смерть! А они — эти несчастные неаполитанцы — сдались. Они заслуживают султана.

— Зачем так строго? — заметил Новиков. — Они сражались, пока могли. А потом...

— Сложили оружие?