Веселовские - [3]

Веселовский неутомим: то он отыскивает для царя ценные книги по юриспруденции; то договаривается с учителями иезуитских школ в Праге о переводе на русский язык универсальных лексиконов, то по просьбе А. Д. Меншикова хлопочет о покупке парадной кареты.

Казалось, дипломатическая фортуна явно к нему благоволила, но произошло событие, нарушившее весьма продуктивную работу резидента. То было знаменитое ╚дело царевича Алексея╩, в коем Авраам Павлович вынужден был принять самое деятельное участие. Поскольку ╚непотребный сын╩ царя под чужим именем скрылся в Австрии, Веселовскому надлежало разведать о его местопребывании и способствовать его выдаче разгневанному отцу. С декабря 1716 года по июль 1717 года он фактически руководил поимкой царевича. В марте 1717 года Веселовскому удалось наконец напасть на его след в тирольской крепости Эренберг. Резидент пытался добиться выдачи Алексея дипломатическим путём (он вёл переговоры и с цесарским принцем Евгением, и даже добился личной аудиенции у самого Карла IV), но всё оставалось втуне. Внезапно (возможно, от долговременной езды в экипаже в поисках царевича) ╚приключилась у Веселовского с жестокою лихорадкою почечуйная болезнь, которой прежде он никогда не имел╩. Он вынужден был устраниться от дальнейших действий, а потому заслуга по возвращению царевича в Северную Пальмиру приписывается другим эмиссарам царя ≈ А. И. Румянцеву и П. А. Толстому, доведшим дело до конца.

Чем же руководствовался Веселовский во время событий вокруг несчастного сына Петра I? Забавно, что в оценке поведения нашего героя сходятся во мнениях исследователи полярно противоположных взглядов. Так, историк-почвенник Н. Н. Молчанов, по существу, обвиняет Авраама в потворстве Алексею и в его укрывательстве. Веселовский предстаёт в его книге ╚Пётр I╩ (М., 2003) опасным интриганом. ╚Ясно, что эти (Веселовского.≈ Л. Б.) интриги,≈ резюмирует Н. Н. Молчанов,≈ осуществлялись не в пользу Петра, иначе бывший резидент не побоялся бы вернуться на родину╩. В этом же духе высказывается и израильский писатель Д. Маркиш в своей книге ╚Еврей Петра Великого, или Хроника из жизни прохожих людей╩ (CПб., 2001). Он живописует сцену, где Веселовский будто бы прямо предупреждает царевича об опасности: ╚Поберегите себя, Ваше Высочество, не выезжайте без охраны из Эренберга, чужих к себе не допускайте! И не возвращайтесь в Россию до срока┘╩ Авраам Павлович вызывается даже послать по своим ╚каналам╩ (писатель тоже употребляет это слово!) лекарство для телесной крепости опальной матери Алексея, Е. Ф. Лопухиной, сосланной Петром I в Суздальский монастырь.

Трудно поверить приводимым Д. Маркишем фактам: то в Суздале вдруг объявляется некто Янкель, спешащий по заданию Веселовского свидеться с Лопухиной, то самому венскому резиденту какой-то продавец кошерного мяса Рувим приносит тайное письмо от другого еврея, П. П. Шафирова, где тот предупреждает Авраама о грозящей опасности.

На самом же деле и Шафиров, и Веселовский привыкли жить в нееврейском окружении и имели мало общего с религиозными иудеями. Достаточно сказать, что Авраам Веселовский был не просто выкрестом, но и дважды перекрещенцем ≈ сначала в православие, а затем в протестантство. Это, понятно, не исключало свойственной им, как и всем евреям, солидарности со своими соплеменниками, стремления облегчить их участь в антисемитской стране. Но всё-таки во главу угла ими были поставлены интересы России, и именно с ними эти два придворных еврея пытались примирить своё национальное чувство. А потому весьма сомнительно, что фактический глава российского дипломатического ведомства Шафиров призывал своего помощника Веселовского не подчиняться приказам Петра I и стать невозвращенцем, что приравнивалось в то время к государственной измене. К тому же Шафиров сыграл зловещую роль в расправе над царевичем Алексеем, которому нисколько не сочувствовал.

По-видимому, независимо от того, виновен ли был Веселовский в глазах царя или нет, прослышав о многочисленных жестоких казнях по сему делу (ведь известно: лес рубят ≈ щепки летят!), он убоялся возвращаться в Петербург.

Живя долгие годы в эмиграции, он довольствовался лишь весточками с родины, до которых, впрочем, был охоч. В России сменились уже восемь императоров: Пётр I, Екатерина I, Пётр II, Анна Иоанновна, Иоанн VI, Елизавета Петровна, Пётр III, наконец, Екатерина II, а Авраам Павлович так и не предпринимал попыток туда вернуться, он свыкся с ролью наблюдателя издалека.

Почему? Именно этот вопрос задал Веселовскому посетивший его в Швейцарии граф А. Г. Орлов-Чесменский, на что получил ответ: ╚На родину я вернусь только тогда, когда в ней утратят силу три пословицы: "Без вины, а виноват", "Хоть не рад, да готов", "Божье да Государево"╩. Авраам Павлович тем самым возвышает свой голос против незащищённости прав личности (╚Без вины, а виноват╩), рабской угодливости (╚Хоть не рад, да готов╩), всесилия авторитарной власти (╚Божье да Государево╩). А это ставит Веселовского в ряд политических беженцев из России и роднит его с нашими эмигрантами третьей волны┘