Веселие Руси. XX век - [27]
Начало века ознаменовалось стремительным ростом душевого потребления алкоголя. Если в 1894 году оно составляло 2, 98 литра, то в 1906 году равнялось 3, 41 литра, а к 1913 году достигло уровня в 4, 7 литра. Тем не менее официальные показатели душевого потребления спиртных напитков в России оставалось почти самыми низкими в Европе и Америке. Для сравнения, в 1906–1910 годах душевое потребления алкоголя составляло: во Франции 22, 9, Италии – 17, 3, Швейцарии – 13, 7, Испании -10, 8, Бельгии – 10, 6, Австрии – 7, 8, Венгрии – 7, 6 литра. Эти сравнительные данные, по мнению Ф.Г. Углова, изобличали тех западных исследователей, которые клеветнически утверждают, что пьянство – «русская болезнь» [123].
Впрочем, статистика годового потребления алкоголя была далека от реальных цифр. Так, согласно данным по Воронежской губернии, охватывавшей 26 хозяйств (2000 человек), среднее душевое потребление алкоголя составляло 0, 19 ведра 40° спирта. Для сравнения, во Франции – 0, 27, в Австрии – 0, 27, Северо-Американских Соединенных Штатах – 0, 206, Германии – 0, 36, Англии – 0, 42 ведра[124]. Официальная статистика не учитывала значительный пласт потребления самогонного алкоголя. Следует полагать, что в сельской местности преобладало именно оно.
В конце XIX века диагнозы алкогольных психозов охватывали 11, 9 % всех психических больных. Но уже в 1902 году они составляли 13, 9 %, в 1910 году – 17 %, в 1913 – 19, 7 %. В количественном выражении это означало, что в 1902 году в России было 3548 человек, пораженных алкогольными психозами, в 1910 – 7651 человек, в 1913 – 10 267 человек.
Уже в начале XX века ни у кого не вызывало сомнений наличие прямой зависимости уровня преступности от масштабов пьянства. «Редкий вор и убийца совершает свое дело трезвым», – утверждал Л.Н. Толстой [125].
Винная монополия вовсе не являлась гарантом от алкогольных отравлений. Никаких химических анализов, подтверждающих чистоту водки, не проводилось. Как известно, более всего сивушного масла содержится в картофельной и паточной водке, она считается особенно ядовитой, и чистка ее весьма затруднительна. Российская же монопольная водка, в основном (более 70 %), производилась тогда именно из картофеля.
По данным на 1913 год, в России на изготовление спиртных напитков затрачивалось: картофеля – 2, 9 млн тонн, ячменя – 250 тыс. тонн, кукурузы – 236 тыс. тонн, патоки – 217 тыс. тонн, ржи -212 тыс. тонн. Зерном, идущим на производство водки, можно было бы прокормить 5–6 млн человек[126].
Для изготовления вина значительные площади на юге России отводились под виноградники. Они занимали около 115 000 десятин на Кавказе и в Закавказье. В остальных областях (Крым, Бессарабия, Земля Войска Донского и пр.) под виноградниками находилось 85 000 десятин. Урожайность русских виноградников колебалась от 150 ведер вина с десятины (Крым, Бессарабия) до 800 ведер (Дагестан).
Но все-таки, по сравнению с большинством западных стран, в России предпочтение отдавалось крепким спиртным напиткам. В силу этого, значительно выше была вызванная алкоголем смертность. Смерть от опоя в дореволюционной России случалась в 3–5 раз чаще, чем в других странах. Так, во Франции она составляла 11, 5 случая на миллион человек, а в России -55, 2. Правда, значительно меньше было в российском обществе, в сравнении с французским, количество смертей от отравления алкоголем женщин[127].
Потребление алкоголя в начале XX века варьировалась по различным губерниям России. В юго-западных на душу населения приходилось 4, 55 л спирта, в южных – 4, 05 л, в северных – 2, 46 л, в восточных – 2, 33. Но, по исследованию Сикорского, уровень опойной смертности находился в обратной пропорции к среднедушевому потреблению. В первых двух категориях губерний на один миллион населения приходилось 15–17 смертей, в двух последних – 91–92 смерти. Сикорский ставил эти тенденции в зависимость от среднегодовой температуры в регионах. Однако различались не только природные условия, но и культура пития. На юге и юго-востоке потребляли в основном вино, тогда как на севере и востоке – водку[128].
По масштабам пития от русского народа не отставали и другие национальности, еще сравнительно недавно приобщившиеся к алкоголю. Исключение составляли лишь те группы российского населения, для которых распитие спиртного было несовместимо с их религиозными убеждениями (мусульмане, старообрядцы). Как известно, алкоголь особо противопоказан автохтонным народам Севера и Сибири, не имеющим против него иммунной защиты. Именно в начале XX века начинается трагедия алкоголизации коренного нерусского населения. Углов вспоминает случай с неким тунгусом, учительствующим в Киренске. Поспорив с приятелем, он выпил пять бутылок водки, что являлось двойной смертельной дозой. Целую неделю у него продолжалась рвота, он долго болел, исхудал, но все-таки остался жив.
Исторически сложились стереотипы восприятия культур по их отношению к алкоголю: «водочные», «винные», «пивные», «трезвеннические». Предпочтение, отдаваемое русскими водке, соответствовало так называемому «северному» типу, для которого характерно эпизодическое употребление крепких неразбавленных напитков в «ударных» дозах. Это было предопределено климатическими условиями, препятствующими развитию виноградарства, а также социально-экономическими факторами, которые подталкивали государство в поиске дополнительных источников финансирования, к тому, чтобы организовывать производство наиболее дешевой по себестоимости продукции
