«Веселая» неделька - [9]
«Не знаю, согласятся ли», – Андрей старался говорить спокойно и ровно, что бы не спугнуть наконец то появившуюся возможность обзавестись если и не друзьями (имел ввиду для себя, у жены то подруг было море), то хотя бы хорошими знакомыми, и неожиданно предложил, – «Если с Юрием Васильевичем поговорить?»
«И я о нем подумала! Только что бы с женой!» – теперь она его по голове погладила!
«А… к …какому… часу приглашать?» – пролепетал Андрей чуть ли не заикаясь от еще одной неожиданной ласки.
«Пригласишь на субботу, а о часе – договоришься с Юрием Васильевичем», – и выпорхнула из-за стола переодеваться, на работу. В возникшем желании ей угодить – после всех сегодняшних загадочных женских поступков – убрал стол и начал переодеваться на работу тоже.
Опять! Знакомая самоходная буровая и сегодня торчала возле камералки, а ее команда – три гаврика, – заметив меня, зашевелилась, и двинулась навстречу.
«Какие проблемы?» – поинтересовался у старшого, после взаимных приветствий.
«Никаких!» – засветился тот улыбкой, – «Из руды вышли, на шести метрах! Закрывать можно скважину!»
Продвинутые ребятки! Когда приспичит, они не только бурить могут, но и породы пустые от руды в керне различать. А сейчас им приспичило точно: короткие скважины не обещали хорошего заработка. А значит, нужно с ними побыстрее кончать, то-есть, закрывать как можно раньше, если такая возможность появится.
«Погнали керн смотреть!» – не заходя в камералку, я шагнул к их агрегату.
«Вчера здесь такая вонь стояла, что не вздохнуть», – сообщил мне старший мастер, когда вылезали из машины на вдрызг разъезженном пятачке, – «а несло из старой скважины», – показал рукой направление, – «пришлось сверху закрыть». Я за его рукой проследил, хотя о вонючей скважине уже знал, и решил попозже в нее еще раз заглянуть, из чистого любопытства. А пока шагнул к скважине новой, предлагаемой мне буровиками для закрытия.
Действительно, закрыть можно – из руды вышла в пустые породы. И что для мужиков совсем приятно – следующая скважина, на месте которой я тут же забил колышек, вряд ли будет глубже шести метров. Ну если совсем уж по невероятным причинам руда скакнет на большую глубину.
Проконтролировал буровиков, что бы правильно установили агрегат, и подошел к скважине древней, теперь прикрытой керновым ящиком с каким-то тряпьем. Ящик приподнял, и…чуть не задохнулся! Ну и вонизм! Совсем не сероводород, а запах гниющей плоти. Только кто из животных мог упасть в дыру, диаметром чуть больше двадцати сантиметров? Какая-то мелочь, вроде мыши, крысы, ну может зайца или корсака. И так вонять? Не похоже.
В силу своего мерзкого желания узнавать даже то, что мне абсолютно не нужно, я вокруг источника вони побегал, непонятно что выискивая, ничего как и положено не нашел, и двинул в партию, так и не придя к выводу, кто или что могло оказаться причиной столь непереносимых ароматов. Хотя понял, что излучаемый вонизм предмет попал в скважину недавно, суток двое-трое назад и не позже – когда с Игорем Георгиевичем первый раз посетили рудное гнездо, никаких ароматов мы не почувствовали.
Шагая по старой, но подновленной машиной буровиков дорожке от рудного гнезда в партию, я продолжал просматривать близлежащие кусты и развалы камней, непонятно что надеясь увидеть и в них. На полпути надежда оправдалась: недалеко от дорожки между кустов заметил кусок брезента. На всякий случай подошел: пробный брезентовый мешок, в какие местные браконьеры предварительно затаривают мясо добытой сайги, что бы поменьше пачкать кровью рюкзак, в котором эти мешки нужно нести домой.
Пнул мешок ногой – под ним травка ничуть не хуже той, что вокруг. Значит, брошен недавно, и вырасти траве не помешал. Теперь поднял его рукой – в остатках старой крови, но без единой сайгачьей шерстинки, без которых никогда у охотников дело не обходится. И что в этом мешке переносилось?
Память услужливо подсказала: мясо. Которое, как и у меня прошлым летом, испортилось в холодильнике после трехдневного отключения электричества, по причине непредсказуемой аварии. Но этим летом никаких аварий не случалось, да и зачем сюда тащить, если можно просто положить рядом с домом, на радость местным собачкам, как это сделал я? Или кто-то из буровиков втихаря привез тухлятину, и в скважину выкинул?
Пробежался по кругу, ничего нового не заметил, и продолжил свой путь к рабочему месту в камералке, уже подумывая, чем там буду заниматься. А дела срочные определились: керн законченных скважин задокументировать, и отобрать пробы в рудных интервалах.
Техников – документатора и отборщика проб – я нашел, объяснил, что от них требуется. Оставалось найти геофизика Андрея, предупредить и его, что скоро новый прибор можно опробовать – две скважины готовы. Только работать ему придется по ночам, когда буровики отдыхают. Потому что их агрегат и каротажку – это машина с геофизической аппаратурой и лебедкой с семьюстами метрами троса, на котором в скважину опускают приемную часть прибора – на маленьком пятачке вместе поставить невозможно.
Только Андрей объявился сам. И не по делу, а – вот уж никак не ожидал – с предложением мне и Свете на обед. Причем высказанным с таким волнением и надеждой, что отказать я не мог, хотя семьями мы до сих пор можно сказать не дружили. Заодно и по работе поговорили.
В сложные времена развала СССР геологические организации одними из первых стали ненужными и начали закрываться. Два геолога и один механик из ранее благополучной партии находят место в старательской артели, добывающий содержащую золото руду. С надеждой, что золото государству нужно при любых обстоятельствах, и артель, этот пример новых для всех рыночных отношений, никогда не прикроют. Однако, реальность другая: в работе артели впереди большие сложности, и уже есть организованная группа, занимающаяся хищением золота.
В геологическом поселке погибает молодой парень, из недостатков которого можно отметить лишь излишнее увлечение девушками. С учетом этого увлечения, милиция отрабатывает версии преступления, но результата нет. Один из геологов начинает свое расследование, и прекрасно зная всех из окружения убитого, находит среди них человека, способного на многие подлости, а потом и косвенные доказательства того, что лично он убийство не совершал, но участвовал в его организации как член преступной группы. А из кого эта преступная группа состояла, чем занималась, почему решилась на убийство, какие оставила свидетельства преступления и как оказалась за решеткой – вы узнаете из книги.
С площадки возле законченной разведочной шахты исчезает самая богатая руда. Начальник партии едет в город и обращается в милицию. Для расследования выделяется оперативный работник, а из коллектива партии ему в помощь определяют геолога, хорошо знающего местность. В этот момент появляется первый труп. Опер ведет расследование, геолог ему помогает, и очень быстро они выходят на возможных похитителей руды. Остается собрать факты их участия в преступлении. Появляется очередной труп. А следы похищенного золота ведут в город, и опер едет туда.
В партии нужно срочно оценить участок, на котором в пробе оказалось повышенное содержание золота. Но как просто пройти маршрут, набрать образцов и их посмотреть. И как трудно сделать вывод: что ожидать от участка, если здесь руда, а если есть, то какая и сколько. Каждый в сомненьях, но дело делает, набирает доказательств собственного варианта. А недалеко от партии и поселка горняков, при аварии с инкассаторской машиной, исчезает зарплата рабочих целого поселка. Причем аварии подстроенной, что невозможно, если преступники не были предупреждены о намеченной перевозке денег.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.