Весь шар земной... - [4]

Капитан поднял ружье, заряженное пулей. Ближайший островитянин рухнул на землю. Началась беспорядочная перестрелка, и островитяне бросились врукопашную.

Хотел ли капитан Кук прекратить кровопролитие, крикнуть, чтобы со шлюпок перестали стрелять? Или он намеревался вызвать подкрепление? Этого не узнает никто и никогда.

Подняв руку, он повернулся спиной к нападающим — и несколько секунд спустя все было кончено.

Прошел томительный день 16 февраля.

Чарльз Кларк несколько раз брался за подзорную трубу. Ему казалось, что вот-вот из прибрежной рощи появится печальная процессия с останками капитана.

Но берег был пуст.

Минула ночь, занялся рассвет.

Как обычно, шлюпка с «Дискавери» направилась к источнику за водой. Матросы зарядили мушкеты пулями.

В накаленной атмосфере взаимной вражды повод для ссоры может быть самым пустяковым. Его может и не быть вовсе.

У источника произошла стычка.

Теперь уже ничто не могло остановить моряков. Раскаты залпа пушек «Дискавери» стали сигналом для десанта. Высадившись из шлюпок, морские пехотинцы бросились к ближайшему селению. Те, кто не успел бежать, были убиты на месте. Деревня вспыхнула костром.

Прошла еще одна бессонная ночь, когда к терзающей физической боли прибавилась боль душевная. Ему, Чарльзу Кларку, видимо, уже не придется держать ответ перед людьми. Но может ли он обмануть свою совесть? Что скажет он, представ перед судом всевышнего?

За долгие годы морских скитаний с капитаном Куком, за долгие годы их дружбы Чарльз Кларк редко испытывал минуты сомнений. Может быть, болезнь, предчувствие близкой смерти, наконец, бессмысленная гибель Кука впервые заставили его оглянуться назад, увидеть многое другими глазами.

Капитан Джемс Кук был для него высоким примером служения британской короне, человеком железной воли, способным своей неукротимой энергией и рвением сокрушать любые препятствия. При этом он не запятнал свой мундир ни холопством, ни корыстной лестью, ни казнокрадством, как то случалось с иными высокими господами из Адмиралтейства. Суровый, но справедливый, умевший видеть подлинную природу вещей, понимавший людские слабости — таким был капитан Кук.

Но всегда ли он оставался таким?

Да, ему чуждо было чувство слепой мести. Во время второго плавания в Новой Зеландии были убиты десять моряков, высадившихся для поисков провианта. Когда Кук снова посетил Новую Зеландию, ему назвали имя местного вождя, виновника расправы. Новозеландцы да и некоторые моряки не сомневались, что тут вступит в действие закон: «Зуб за зуб, кровь за кровь».

Но если следовать советам тех, кто жаждет расправы, заметил тогда капитан, то можно истребить целый народ.

Капитан не раз говорил своему другу, что он отказывается понимать европейцев, которые удивляются, если жители открытых земель встречают их неприязненно, а тем более если оказывают сопротивление пришельцам.

Но в чем, собственно, дело? Разве они звали гостей? Разве просили о покровительстве? Разве появление белых незнакомцев приносит им счастье? Безделушки, которые они получают в обмен на плоды, — неужели это повод для радости и ликования?

Так рассуждал сын батрака Джемс Кук. Но он же, как примерный офицер королевского флота, без колебания присоединял открытые земли к владениям Великобритании. Быть может, разлад между тем, что он думал, и тем, что делал, стал одной из причин перемен в характере Кука?

Во время последнего путешествия, когда к нему пришло всеобщее признание, когда он стал капитаном первого ранга, членом Королевского географического общества, получил золотую медаль, можно было бы, кажется, забыть прежние обиды. Ведь капитана Кука удостоил похвал сам король. Если бы капитан захотел, то вполне мог выйти в почетную отставку, пожиная плоды своих трудов и открытий.

Но Кук не хотел покоя. Ему не терпелось в новое плавание. И тут стало заметно, что годы и накопившаяся усталость взяли свое. На некоторое время у капитана появились вялость, апатия. Потом участились вспышки гнева. На одном из островов с корабля украли козу. Кук потребовал немедленно возвратить животное. Он приказал для острастки сжечь десять лодок и пообещал уничтожить остальные. Перепуганные островитяне вернули козу.

На другом острове вору, укравшему ценный прибор, капитан велел отрезать уши. Он взял заложников, добиваясь выдачи дезертировавших матросов.

Честно говоря, и первое пребывание в бухте Кеалакекуа было уже омрачено. Ну, например, перед уходом кораблей сломали на дрова ограду вокруг какого-то святилища островитян. Зачем? Ведь топливо легко было набрать и в лесу, не оскорбляя чувства язычников. Жрецы едва ли простили пришельцам грубое самоуправство — и вот одна из причин, резко изменившая поведение островитян после возвращения кораблей в бухту.

Наверное, можно было попытаться все же вновь наладить прежние отношения. Однако чуть не с первого часа стоянки начались ссоры и столкновения. Уличенного в мелкой краже островитянина жестоко выпороли плетьми. Другой, прельстившись клещами и долотом, не удержался от искушения и, схватив чудесно блестевшие вещицы, бросился с ними в лодку. Открыли стрельбу, но воришка сумел уплыть. Гавайцы соглашались вернуть украденное. Боцман сверх того потребовал выдачи вора. Он был груб, островитяне схватились за камни, морякам пришлось поспешно отступить.