Весь Кларк. Пески Марса - [31]

Он рассмеялся и указал на толпу слушателей.

— Точно, — кивнул Дирк. — Но я рад, что увидел Гайд-парк, так сказать, в действии. Очень интересно.

Он украдкой рассматривал Хассела. Его возраст определить было трудновато. От двадцати пяти до тридцати пяти. Стройный, черты лица — четкие, копна каштановых волос. На левой щеке косой шрам — след от аварии, случившейся в одном из полетов. Но если бы Хассел не загорел, шрам не был бы заметен.

— Послушав этого философа, — признался Дирк, — могу сказать, что Вселенная не кажется мне очень привлекательным местом. Неудивительно, что так много людей предпочитает сидеть дома.

Хассел рассмеялся.

— Забавно, что вы так говорите. Я только что поболтал с одним стариком, который рассуждал о том же самом. Он понял, кто я такой, но сделал вид, будто не узнал меня. Я заговорил о том, что существует два типа характеров. Одни — искатели приключений, люди любознательные, а вторые вполне довольны возможностью сидеть в своем садике на заднем дворе. Думаю, нужны и те и другие, и глупо доказывать, что одни правы, а другие ошибаются.

— А я, наверное, гибрид, — улыбнулся Дирк. — Я и в садике люблю посидеть — но, кроме того, я люблю, чтобы ко мне в гости приходили путешественники и рассказывали о том, что повидали. — Он немного помолчал и добавил: — Как насчет того, чтобы где-нибудь посидеть и немного выпить?

— Только совсем недолго, — сказал Хассел. — Я должен вернуться домой до пяти.

Дирк не стал возражать, хотя он ничего не знал о домашних делах Хассела. Вскоре они уже сидели за столиком в «Кумберленде» с большими кружками пива.

— Не знаю, — смущенно кашлянув, проговорил Дирк, — слышали ли вы о моей работе.

— Представьте себе, слышал, — с дружелюбной улыбкой ответил Хассел. — И мы все гадали, когда же вы до нас доберетесь. Вы же эксперт по мотивам и влияниям, верно?

Дирк удивился. Он не представлял, что о нем ходят такие разговоры.

— Ну… да, — признался он. — Конечно, — торопливо добавил он, — меня прежде всего интересуют не конкретные случаи, но для моей работы было бы очень полезно, если бы я мог узнать, как вышло, что люди связали свою жизнь с астронавтикой.

Он гадал, попадется ли Хассел на его удочку. Прошла минута, и пилот, образно говоря, начал поклевывать наживку, а Дирк отчетливо представил себя рыболовом, не спускающим глаз с поплавка, чуть подпрыгивающего на поверхности тихого озера.

— Мы по этому поводу в «Яслях» много спорили, — сказал Хассел. — Простого ответа нет. Все от человека зависит.

Дирк выжидающе молчал.

— Ну вот взять хотя бы Тэйна. Он ученый чистой воды, ему подавай знания, а какие будут последствия — все равно. Вот почему, несмотря на его блестящие мозги, он всегда будет уступать генеральному. Только имейте в виду: я никого не критикую! Одного сэра Роберта на целое поколение хватит с лихвой!

Клинтон и Ричардс — инженеры, они обожают технику саму по себе, хотя оба человечнее Тэйна. Думаю, вы слышали, как Джимми разделывается с репортерами, которые ему не по нраву, — ну да, я так и думал, что слышали! Клинтон — парень странноватый, никогда не узнаешь, что у него на уме. Не их выбрали для этой работы, они сами за ней гонялись.

Ну а Пьер совсем не похож на всех остальных. Ему подавай приключения — он поэтому и стал пилотом-ракетчиком. Это было с его стороны большой ошибкой, хотя тогда он этого не понимал. В пилотировании ракет ничего от приключений нет: полет либо идет по плану, либо — бабах!

Хассел стукнул кулаком по столу, но осторожно — так, что кружки едва звякнули. Эта бессознательная осторожность и точность, проявленная в последнее мгновение, вызвали у Дирка восторг. Тем не менее он не мог оставить без ответа замечания Хассела.

— Если я правильно помню, — сказал он, — вы испытывали небольшие трудности, которые вызвали у вас некоторое… волнение.

Хассел улыбнулся.

— Такое происходит один раз из тысячи. А в остальных девятистах девяноста девяти случаях пилот находится в ракете только потому, что он весит меньше автоматических приборов, которые могли бы сделать ту же самую работу. — Он помолчал, глядя куда-то за плечо Дирка, и его губы снова тронула улыбка. — У славы есть свои издержки. И одна из них к нам сейчас приближается.

Сотрудник отеля катил к их столику небольшую тележку — с таким видом, будто он жрец, несущий жертвоприношение к алтарю. Он остановился около столика и поставил на него бутылку, которая, как рассудил Дирк, глядя на слой опутавшей ее паутины, была старше его.

— С уважением от начальства, сэр, — проговорил сотрудник, поклонившись Хасселу. Тот встретил подарок словами, выражающими восхищение, однако его несколько встревожило то, что теперь на него глазели со всех сторон.

Дирк в винах не разбирался, но это показалось ему превосходным. В результате они с Хасселом выпили друг за друга, потом за Межпланетное общество, потом за «Прометей». То, что они по достоинству оценили качество вина, чуть было не сподвигло руководство отеля на то, чтобы из погребов была извлечена еще одна бутылка, но Хассел вежливо отказался, объяснив, что у него совсем нет времени, что он опаздывает — а это, собственно, так и было.