Весь Кларк. Колыбель на орбите - [20]

— Стоунхендж? — переспросил Саундерс, распахивая люк и пропуская принца в третий трюм.

— Это древний монумент — один из самых знаменитых каменных кругов в мире. Он действительно впечатляет, и ему около трех тысяч лет. Взгляните на него, если получится — до него отсюда всего двадцать километров.

Саундерс с трудом подавил улыбку. Какая странная страна: где еще в мире можно обнаружить такие контрасты? У него возникло ощущение, что он еще совсем молод и зелен — ему вспомнилось, что у него на родине Билли Кида считали древней историей, а во всем Техасе вряд ли найдется строение старше пятисот лет. Он впервые начал понимать, что такое традиция: она придавала принцу Генри нечто, чем он мог и не обладать. Уверенность в себе… да, именно так. И гордость, каким-то образом лишенную высокомерия, потому что она настолько воспринималась как нечто само собой разумеющееся, что не нуждалась в доказательствах.

Просто поразительно, сколько вопросов принц Генри ухитрился задать во время получасовой экскурсии по грузовому кораблю. И то были не рутинные вопросы, которые задают из вежливости, совершенно не интересуясь ответом. Его королевское высочество принц Генри немало знал о космических кораблях, и капитан Саундерс даже ощутил усталость, когда передал своего высокого гостя комитету по встрече, с хорошо имитируемым терпением дожидавшемуся возле «Кентавра».

— Большое вам спасибо, капитан, — сказал принц, пожимая ему руку в шлюзе. — Уже не помню, когда я получал такое удовольствие. Надеюсь, ваше пребывание в Англии окажется приятным, а полет — успешным. — Тут свита торопливо увела принца, а портовые чиновники наконец-то поднялись на борт проверить корабельные бумаги.

— Итак, — поинтересовался Митчелл, когда с формальностями было покончено, — что вы думаете о нашем принце Уэльском?

— Он меня удивил, — откровенно ответил Саундерс. — Мне бы и в голову не пришло, что он принц. Мне всегда представлялось, что все они туповаты. И, черт побери, он знает принцип работы полевого двигателя! Он бывал когда-нибудь в космосе?

— Кажется, однажды. Просто совершил прыжок над атмосферой на военном корабле. Они даже не вышли на орбиту и сразу вернулись — но премьер-министра едва не хватил удар. Запрашивали палату лордов, в «Тайме» было несколько передовиц на эту тему. Все решили, что наследник престола — слишком ценная персона, чтобы подвергать его риску, доверившись новым и недостаточно проверенным изобретениям. Так что он, имея ранг коммодора Королевских космических сил, не бывал даже на Луне.

— Бедняга, — пробормотал капитан Саундерс.

Ему предстояло убить три дня, потому что в обязанности капитана не входило наблюдение за погрузкой или предполетным обслуживанием корабля. Саундерс знал шкиперов, которые повсюду совали свой нос и дышали в затылок инженерам, но он не принадлежал к их числу. Кроме того, ему хотелось посмотреть Лондон. Он побывал на Марсе, Венере и Луне, но в Англии оказался впервые. Митчелл и Чамберс снабдили его всей нужной информацией и усадили на монорельсовый поезд до Лондона, а сами торопливо отправились к своим семьям. Они вернутся в космопорт на день раньше капитана и проверят, все ли в порядке. Саундерсу очень повезло, что у него есть офицеры, на которых он может полностью положиться: лишенные чрезмерного воображения и осторожные, но дотошные почти до навязчивости. Зато, если они скажут, что на корабле все в порядке, Саундерс может взлетать со спокойной душой.

Узкий обтекаемый цилиндр мчался через тщательно прилизанный ландшафт. Вагон находился настолько низко над землей и перемещался столь быстро, что пассажиры успевали лишь бросить быстрый взгляд на мелькающие за окнами города и поля. Саундерс подумал, что в Англии все поразительно компактно и какого-то лилипутского масштаба. Тут не было открытых пространств и полей длиннее двух километров в любом направлении. Одного этого хватило бы, чтобы вызвать у техасца клаустрофобию — особенно у техасца, ставшего еще и космическим пилотом.

На горизонте показалась четко очерченная граница Лондона, напоминающая крепостную стену вокруг старинного города. Здания, за немногими исключениями, были довольно низкими — этажей в пятнадцать — двадцать. Вагон промчался сквозь узкий каньон, над очень привлекательным парком, пересек реку (вероятно, Темзу) и, мощно и уверенно затормозив, остановился. Голос в динамике негромко, точно опасаясь, что его подслушают, объявил:

— Это Паддингтон. Пассажиров, следующих на север, просят оставаться на своих местах.

Саундерс снял с полки багаж и вышел.

Направляясь к входу в метро, он прошел мимо киоска и взглянул на выставленные в витрине журналы. На обложках примерно половины из них красовались фото принца Генри или других членов королевской семьи, а это, решил Саундерс, уже явный перебор. Он также заметил, что во всех вечерних газетах есть фотографии принца, входящего в «Кентавр» или покидающего его, и купил парочку, намереваясь почитать их в метро… пардон, в подземке, как его называют лондонцы.

Комментарии в передовицах поразили его монотонным однообразием. Наконец-то, провозглашали они, Англия больше не плетется следом за космическими нациями. Теперь можно иметь космодром, не обладая миллионами квадратных километров пустынь: бесшумные современные корабли с гравитационными двигателями способны при необходимости сесть Даже в Гайд-парке, не потревожив уток в Серпентайне. Саундерсу показалось странным, что патриотизм подобного рода дожил до космического века, но он предположил, что британцы испытывали унижение, одалживая стартовые площадки у австралийцев, американцев и русских.